Он встал и сам разлил по кружкам спиртное:

– Вы пейте, ребятушки, пейте. Тут, окромя вас, больше некому… Километров двадцать до того места, ребята. Наши солдатики за день туда и обратно смотались.

– Дошли, интересно, или нет, ваш лейтенант с теми сверхсрочниками? – протянул Дмитрий.

– Да какое там! – махнул рукой отец Александр. – Их собаки загнали километрах в трех от части, не успели отойти… Один из них вернулся, да помер через день – больно много крови потерял… Пытались отстреляться от них, да стая уж шибко большая была, окружили в конце концов и набросились разом. Тот солдатик чудом убежал: когда их жрать начали, лейтенант бросился напролом, пытался стаю за собой увести. Один из солдатиков ушел, а второй и лейтенант…

Мы помолчали, да и что тут скажешь? Я смотрел на старого священника и видел, что чем дальше идет его рассказ, тем тяжелее ему дается каждое слово. Видно, что-то давило ему на сердце…

Словно подтверждая мои мысли, отец Александр тяжело вздохнул и продолжил рассказ. Теперь он не смотрел на нас, словно для него не было ничего интереснее собственных ботинок.

– А потом появился он… Демон. Уж не знаю, но иногда мне даже приходит в голову, уж не лейтенант ли с ребятами его потревожил?

– Нет, – сказал я, – они повсюду. По всей земле.

Отец Александр покивал.

– Ну и хорошо… Да что ж я говорю, старый дурак! – спохватился он. – То есть не хорошо! Ох, прости Господи! Не знаю что и сказать…

Он помолчал, потом вздохнул еще раз и продолжил:

– Он прилетел в тот же день, как мы солдатика того, что от собак отбился, схоронили. Могилка его возле штаба, да пока не подойдешь, не увидишь… Я собрался вечером еще раз туда сходить, помолиться за упокой его души да товарищей, что с ним были. Вышел из казармы, а тут он. На дорожке возле ворот стоит, крылья распушил, что твоя ворона, и башкой во все стороны вертит – оглядывается, значит. Я и обмер. Коли видели их, то и сами, небось, знаете, каково это.

– Знаем, – кивнул Дмитрий.

– Ага… Постоял он, увидел меня, да как заорет! Я думал, тут же преставлюсь. А кроме меня, еще три солдатика на территории в это время были. Так он их всех по очереди на моих глазах порешил. Подходил, голову отрывал и высасывал мозг. А ребята стоят, ровно неживые – ни убежать, ни пошевелиться… Да оно и понятно: от дьявола, когда он на человека навалится, уже не скрыться. Ох, грехи наши тяжкие…

Отец Александр вытащил из кармана куртки мятый носовой платок и шумно высморкался.

– Ну вот… А я стою и чувствую, что идет-то он ко мне. Оторвет голову, присосется к ней пастью своей мерзкой, а сам на меня глаза свои горящие пялит… Знаю, что ко мне идет, и убежать могу, есть силы-то еще, но стою на месте. Слышу, за дверью солдатики ровно с ума посходили – стонут, кричат что-то… Да оно и понятно: страшно так, что не знаешь, куда деваться, да еще и от боли тебя выворачивает наизнанку… И решил я стоять тут до последнего. Думаю, пусть уж сначала меня – глядишь, нажрется, и кого-нить в живых оставит. Ну, подошел он и минут пять на меня смотрел. А может, и час, кто его разберет… А за спиной, чую, уж и не слышно ничего… Смотрю на рожу его противную, а сам думаю: неужто померли там ребятушки мои? А он, демон-то, и заговорил со мной через какое-то время. Так, мол, и так. Будешь приводить мне одного человека в неделю. Или сейчас всех порешу.

Отец Александр заплакал. Беззвучно, по-стариковски и, судя по всему, привычно. Просто из глаз побежали слезы, теряясь в морщинках на лице.

– Согласился я, ребята. И до сих пор не могу понять: правильно ли я сделал? Все думал, как-нибудь обойдется все, образуется само собой. Как обычно, извернемся и дальше будем жить… Да все не так вышло. Демон-то тут же поселился. Через одну казарму, в первой, значит. Там заднюю часть кровли обвалило, а вход и большая часть помещения не пострадали. Он влез туда и целый день там все гремел чем-то. Потом улетел на ночь, и это последние несколько часов были у нас, когда мы нормально, как люди еще, поговорить смогли. Надо было бежать оттуда, все не так бы было… Да чертовых псов боялись, да еще начали сами себя уговаривать, что он совсем улетел. Вернулся утром. Двух чертовых псов с собой приволок, там же у себя посадил. Я еще более-менее, а все остальные с того дня больше в себя не приходили, да.

– Как так? – только и ахнули мы.

– Да так. Они же давят на голову-то.

– Как же вы?.. – не выдержал я.

– Да как Господь дал сил, так и управлялся. Кормил с ложечки, убирал. Когда помою, когда постель поменяю. Так и жили. Только каждую неделю работы у меня все меньше и меньше становилось…

Отец Александр еще раз высморкался и с горечью сказал:

– Демон там себе и гнездо обустроил, все псов да собак себе туда таскал, прорва ненасытная. Для чего они ему там нужны были, я так и не смог понять. Много тут чего, ребятки, еще всякого страшного было. А я все водил и водил солдатиков к нему… Все водил и водил. Под конец уже недели не хотел ждать, вот до чего дошел! Думал, вот последнего сведу, и он меня сожрет наконец-то! Да не тут-то было. И тут Господь не дал мне упокоения. Как он последнего солдатика сожрал, так крылья развернул и улетел. И больше не возвращался. Иногда пролетит с той стороны, где дыра эта в земле, демон надо мной, да только не наш это, я бы почуял… Через месяц и чертовы псы, слуги его, сдохли в первой казарме. Я даже полюбопытствовал, сходил посмотрел… Это же ужас какой-то, ребята! То, что он людишек не жалеет, на то он и дьявол… Так он и своих слуг так же мучил…

Священник пожевал бледными губами и совсем тихо сказал:

– Вот и весь сказ. Тут теперь пустыня совсем. Как демон улетел, так и чертовы псы куда-то делись, и собак я уж год тут не видел. Знамо дело – они все к людям тянутся…

Отец Александр обвел нас полными слез глазами, и теперь уже мы потупились не в силах смотреть ему в лицо.

Он оттер слезы по-детски, тыльной стороной ладоней, и захлюпал носом. Высморкался все в тот же платок и уже другим голосом сказал:

– Ну вот, выговорился хоть… Легче стало. А я ведь вас так и не спросил. Вы-то куда путь держите?

– Да туда… – ответил за всех Иваныч. – К этой… К дыре в земле.

– Н-да… отговаривать я вас не буду, коли издалека шли, то, верно, меня не послушаете. Я вам только одно скажу – не вздумайте близко подходить. Ребята рассказывали, что того парня, что вниз упал, ровно засосало туда. Смекаете?

– Понятно… Спасибо тебе, отец.

– А лучше бы вам и вовсе туда не ходить, вот что.

– Мы только посмотрим, – попытался я его успокоить, – и обратно…

Отец Александр не отпустил нас, пока не накормил завтраком. Он все пытался сунуть нам по банке вишневого компота, и мы смогли отказаться, только сославшись на то, что собираемся обернуться одним днем, в крайнем случае двумя. Поколебавшись, я оставил у отца Александра Рыжую. С одной стороны, мы уже привыкли к тому, что если собака не волнуется, то и нам причин нет – очень удобно в лесу. С другой – Иваныч сказал, что двадцать километров – это не расстояние, тем более что никакой живности здесь не водилось, а у эпицентра собака нам все равно не помощник. Я согласился. И возле Лисинска, и вчера, когда мы пошли посмотреть гнездо демона в первой казарме, Рыжая наотрез отказалась нас сопровождать. Только рычала злобно да пыталась нас остановить.