Он знает — времени нет. Всех благодарит, иностранцу говорит,чтобы пока не выходил: нечего давать новую пишу для слухов и фантастическихпредположений. Пройдя в ванную комнату, подтягивает галстук и просит Савуасделать то же самое.

— Моррис считает, что убийца в следующий раз не станетприменять яд. Когда вы уходили звонить, я кое-что прикинул и понял: он следует,может быть, и подсознательно, какой-то определенной модели поведения. Какой,как по-вашему?

Савуа и сам думал об этом по возвращении из Монте-Карло. Да,имелся некий рисунок, который, быть может, укрылся от внимания знаменитогосыщика из Скотланд-Ярда:

Жертва на скамейке: преступник подошел вплотную.

Жертва в павильоне на пляже: преступник действовал нарасстоянии.

Жертва на пирсе: вблизи.

Жертва в отеле: издали.

Если следовать этой модели, следующее преступление будетсовершено, когда убийца опять приблизится вплотную, вернее, так он егозадумывает, если только не будет схвачен в ближайшие полчаса. Инспекторуизлагали все эти подробности полицейские, выезжавшие на место, причем особогозначения сообщениям не придавали. А он, в свою очередь, отвечал, что этоневажно. На самом же деле — более чем важно: вот он — горячий след,единственное недостающее звено в цепочке.

Сердце его бьется учащенно: сбывается мечта всей его жизни…Когда же кончится это проклятое совещание?!

— Вы слышите меня, инспектор?

— Да, господин комиссар.

— Хочу, чтобы вы уяснили себе: журналистская братия,что собралась у дверей, ждет от нас не четкого и конкретного заявления и неточных ответов на свои вопросы. На самом деле они будут из кожи вон лезть,чтобы услышать от нас то, что им нужно. Надо постараться не попасть в этуловушку. Они явились сюда не слушать нас, а увидеть — и показать своимзрителям.

Он говорит с инспектором с видом начальственногопревосходства, как человек, постигший всю мудрость человечества. Вероятно,щеголять образованностью — удел не только Морриса или судебного медика: всетщатся, пусть и не впрямую, дать понять, что как нельзя лучше разбираются всвоем деле.

— И запомните: выражение лица и осанка, то, как выдержитесь и говорите, могут сказать куда больше слов. Не бегайте глазами, смотритеперед собой, плечи вниз и немного назад… Приподнятые плечи выдают внутреннеенапряжение: все поймут, что у нас нет даже предположений о том, кто это сделал.

Они выходят к дверям бюро судебной экспертизы. Вспыхиваютяркие лампы, протягиваются микрофоны, журналисты отталкивают друг друга,пробиваясь вперед. Через несколько минут, видя, что сумятица улеглась, комиссаризвлекает из кармана листок бумаги:

— Знаменитый киноактер был отравлен цианидом —смертоносным, высокотоксичным веществом, которое может применяться в разныхвидах, а в данном конкретном случае — газообразном. Его коллега-режиссеростался жив по счастливой случайности: он вошел в номер, где в воздухе ещеоставались элементы цианида. Служба безопасности отеля, проводившаявидеонаблюдение, заметила, как постоялец зашел в номер, а через пять минутопрометью выскочил оттуда и в коридоре упал.

Комиссар не упомянул, что этот самый номер находился в«слепой зоне». Не упоминание не есть ложь.

— Сотрудники СБ отреагировали очень оперативно и немедленнонаправили к месту происшествия врача. Тот сразу почувствовал характерный запахгорького миндаля, хотя концентрация цианида в воздухе уже не представлялаопасности для жизни. Вызванная полиция прибыла через пять минут, оцепила этаж,а своевременно предпринятые действия врачей «скорой помощи», работавших впротивогазах, позволили сохранить пострадавшему жизнь.

Красноречие комиссара производит на Савуа глубокоевпечатление: «Должно быть, руководители такого ранга обязаны отучиться накурсах пиара», думает он.

— …Отравляющее вещество находилось в конверте, но кемон был надписан — мужчиной или женщиной — установить пока не удалось. Внутрибыла записка.

О том, что конверт был запечатан с помощью самой что ни наесть передовой технологии, комиссар тоже счел за благо не распространяться:один шанс на миллион, что кто-то из присутствующих журналистов узнает об этом,хотя чуть позже подобный вопрос последует неизбежно. Ни слова и о том, что занесколько часов до происшествия в отеле был отравлен еще один виднейшийкинодеятель: впрочем, все полагают, будто Джавиц Уайлд скончался от сердечногоприступа, хотя никто — ни один человек — не вбрасывал эту лживую версию. Какполезно бывает, что пресса порой — по лени или небрежности — приходит ксобственным умозаключениям, не беспокоя полицию…

— А что там было написано? — раздается первыйвопрос.

Комиссар объясняет, что эти сведения в интересах следствияпока не разглашаются. Савуа постепенно понимает, куда он ведетпресс-конференцию, и проникается все большим восхищением: нет, этот человек,безусловно, вполне соответствует занимаемой должности.

— Может, может. Все может быть. С вашего позволения,господа… Нам пора вернуться к своим обязанностям.

Он садится в полицейскую машину, и взвыв сиреной, онасрывается с места. Савуа, гордясь комиссаром, направляется к своей. Простопрелесть! Уже совсем скоро в эфир выйдут сенсационные новости: «Следствиеполагает, что великий актер был убит из ревности».

Ничто не сможет заменить интерес, который вызовет этосообщение. Звезда сияла так ярко, что все прочие преступления останутсянезамеченными. Кому есть дело до бедной девочки, которую утром нашли мертвой нанабережной? Или до кинопродюсера с выкрашенными под цвет красного дереваволосами, скончавшегося от сердечного приступа днем? Кого занимает убийство —не исключено, что тоже на почве ревности — совершенное на пирсе, где почти небывает людей, вдали от фестивального бурления, если ни жертва, ни преступникникому не известны и никогда не оказывались в центре внимания? Подобное происходиткаждый день, заслуживает беглого упоминания в восьмичасовом выпуске новостей имгновенно забывается, если только…

…если только это не — мировая Звезда! Конверт! Запискатаинственного содержания!

Савуа тоже включает сирену, но едет в сторону, противоположнуюуправлению. Чтобы не вызывать подозрений, он выходит в эфир на волне комиссара:

— Поздравляю!

Комиссар тоже горд собой. Да, удалось выиграть время —несколько часов, а может быть, и дней — хотя оба они знают: по Каннамразгуливает серийный убийца, действующий изощренными средствами, —начинающий седеть мужчина, лет сорока, в совершенстве владеющий искусствомумерщвления людей. Может быть, он уже пресытился содеянным, а может быть,улучив момент, нападет снова.