Как знать, не Господь ли карает его за слишком сильнуюлюбовь к женщине, которая ее не стоит? Не Ева ли его руками умертвиладевушку-португалку, а ей, быть может, суждено было изобрести средство противрака или каким-то образом растолковать человечеству, что оно уничтожает своюпланету. Даже если Ева ничего не знала, не она ли побудила его применить яды?Игорь убежден, совершенно убежден: ничего этого делать было не надо — хватилобы одного-единственного уничтоженного мира, чтобы послание дошло до адресата.Он привез с собой свой маленький арсенал, зная, что все это — не более чемигра: и в первую его ночь в Каннах она, зайдя в бар перед тем, как отправитьсяна очередной прием или вечеринку, должна была почувствовать там егоприсутствие, понять, что прощена за все то зло, которое невольно сеяла вокругсебя. В какой-то научной статье ему довелось прочесть, что люди, долгопрожившие вместе, обретают способность ощущать, что их спутник где-то рядом,даже если не видят его, даже если не знают точно, где он.

Но этого не произошло. Безразличие Евы в прошлую ночь — илиэто было не безразличие, а чувство вины за то, как она обошлась с ним? —не позволило ей заметить человека, делавшего вид, будто прячется за колонной,но разложившего вокруг русские экономические журналы, которые могли бы навестина след того, кто ищет потерянное. Охваченному страстью вечно чудится на улице,в театре, на многолюдных сборищах любимое лицо: вероятно, Ева променяла своюлюбовь на блеск и роскошь.

…Постепенно он успокаивается. Ева — сама по себесильнодействующая отрава, мощнее которой нет в природе, так что ее счастье,если погибла от цианида. Она заслуживает более мучительной смерти.

Девушки продолжают разговаривать. Игорь отходит — нельзяподдаваться страху, что он может разрушить свое собственное творение. Ему нужныодиночество, хладнокровие, способность стремительно реагировать на внезапнуюперемену курса.

Он приближается к нескольким оживленно беседующим людям:речь у них идет о том, как лучше всего бросить курить. Да, это одна из самыхизлюбленных тем в мире: показать приятелям, что способен, если надо, проявитьволю. Чтобы отвлечься, он закуривает, хоть и знает, что это похоже напровокацию.

— Это очень вредно для здоровья, — замечает тощаякак скелет женщина в бриллиантах, со стаканом сока в руке.

— Привычка жить вреднее всего, — отвечаетон. — Рано или поздно обязательно сведет нас в могилу.

Мужчины смеются. Женщины смотрят на новоприбывшего синтересом. Однако в этот миг из коридора, расположенного отсюда метрах вдвадцати, раздаются крики фоторепортеров:

— Хамид! Хамид!

Даже издали, даже сквозь густую толпу он видит знаменитогомодельера и его спутницу — ту самую, что в былые времена, в иных краяхсовершала тот же проход рядом с ним, Игорем, ласково, изящно и мягко держа егопод руку.

Прежде чем он успевает вздохнуть с облегчением —«жива-здорова!» — что-то заставляет его взглянуть в противоположномнаправлении: со стороны сада в зале, беспрепятственно пропущенный охранниками,появляется некий мужчина, который тотчас начинает вертеть головой, кого-тоотыскивая, и этот «кто-то» — явно не один из приятелей, затерявшихся всутолоке.

Игорь молча отделяется от группы, возвращается к балюстраде,где по-прежнему заняты разговором обе его новые знакомые, берет за руку одну изних — актрису. Мысленно взывая к девочке-португалке, просит у нее прощения зато, что усомнился — но ведь смертные люди нечисты в своих помыслах и неспособныпостичь благодать, осеняющую их так великодушно и щедро.

— Тебе не кажется, что ты торопишь события? —спрашивает девушка, не выказывая, впрочем, ни малейшего намерения высвободитьруку.

— Кажется. Но если верить твоим словам, получается, чтосегодня все в твоей жизни сильно ускоряет темп.

Та смеется в ответ. Смеется и вторая. Полицейский проходитмимо, не обращая на них внимания, останавливая взгляд на всех седеющих мужчинахприблизительно сорока лет.

Но — пребывающих в одиночестве.

Медик, изучая результаты исследований, свидетельствующие ополном благополучии, должен решить, чему верить — науке или собственномусердцу. И приучившись с течением времени больше прислушиваться к внутреннемуголосу, в итоге видит, что пациенты стали чаше выздоравливать.

Крупный бизнесмен, проглядывая биржевые сводки, графики идиаграммы, покупает или продает акции, поступая вразрез с тенденцией рынка — ив итоге делается еще богаче.

Писатель пишет книгу, режиссер снимает фильм, зная, что «это— не пройдет, никто не затрагивает эту тему», и в итоге оба становятся идоламипоп-культуры.

Религиозный лидер использует страх и чувство вины вместолюбви, важнее которой — теоретически рассуждая — ничего нет на свете, и храмего всегда заполнен прихожанами.

И только одна группа неизменно следует общей тенденции. Этополитики. Они желают нравиться всем и потому действуют в соответствии спрописями политкорректности. И вот им-то в конце концов и приходитсяизвиняться, дезавуировать свои слова, подавать в отставку.

Моррис открывает на экране все новые и новые окна. И это неимеет ничего общего с технологией работы — скорее уж с интуицией. Он ужепроделал это, пытаясь отвлечься, вызвав на монитор индекс Доу-Джонса, но всеравно остался недоволен результатами. Теперь надо попробовать сосредоточитьсяна тех, кто сопровождал его большую часть жизни.

Он в очередной раз смотрит видеозапись, где Гэри Риджуэй,«убийца с Грин-ривер», ни разу недрогнувшим голосом спокойно повествует, какубил сорок восемь женщин — почти все были проститутками. Он рассказывает освоих злодеяниях не потому, что желает покаяться в грехах, снять с душиневыносимое бремя вины — нет, просто прокурор предложил ему сделку: в случаепризнания смертный приговор заменяется пожизненным заключением. Иначе говоря,убийца, столько времени действовавший безнаказанно, не оставил доказательствсвоей вины, достаточных, чтобы его можно было казнить. Но может быть, он простоустал от зловещей миссии, которую собирался выполнить, или же она емунаскучила.

Риджуэй. У него был стабильный заработок — он трудилсядорожным разметчиком и жертв своих мог вспомнить, только если сопоставлял их стем или иным рабочим днем. Два десятилетия, на протяжении которых за ним попятам ходили сыщики — иногда до полусотни — он совершал преступления, умудряясьне оставлять следов и улик.

«Этот человек был, что называется, не семи пядей во лбу,особыми дарованиями не отличался, был не слишком-то образован и трудолюбив, нозато ремеслом убийцы владел в совершенстве», — вспоминал один издетективов.