– Ты просто трус, – выплюнул Ансель.

Я резко остановился, и он врезался в меня. Его злость испарилась при виде моего взгляда – при виде гнева, который кипел в моих венах и кровью приливал к лицу.

– Да ради бога, ступай! – зарычал я. – Иди за ней! Попробуй защитить ее от Морганы ле Блан. Может, ведьмы даже разрешат тебе поселиться вместе с ними в Шато. И на костре ты тоже сможешь сгореть вместе с ними.

Он отшатнулся. Ошеломленный. Обиженный.

Вот и прекрасно. Я резко развернулся и последовал дальше. Ансель шел по опасному краю. Если остальные узнают, что он пожалел ведьмино отродье…

Жан-Люк вошел в открытые двери, неся через плечо ведьму. Из проколотой шприцем шеи ее сочилась кровь. За спиной Жана-Люка среди мертвецов на ступенях собора лежала голубка. Перья ее были смяты, перепачканы в крови. Глаза – пусты. Слепы.

Я отвернулся, стараясь не думать о том, как защипало в моих собственных глазах.

Братья ходили вокруг, занимаясь делами. Кто-то заносил в собор мертвецов с улицы. Многие ведьмы сбежали, но тела некоторых из них бросили в груду в фойе. К неприкасаемым. Их публично казнить не будут. Только не после «Древних сестер». Не после того спектакля. Даже если Архиепископу удастся что-то исправить, молва разойдется быстро. Даже если он будет все отрицать, даже если кто-то ему поверит, ведьмам уже удалось заронить зерно сомнений в умы людей.

Архиепископ зачал дитя с Госпожой Ведьм.

И хотя самого Архиепископа нигде было не видно, имя его слышалось повсюду. Братья говорили тихо, но я все равно их слышал. Все равно видел их косые взгляды. Их подозрения. Их сомнения.

Жан-Люк оттолкнул Анселя локтем, чтобы встать рядом со мной.

– Если ты ищешь свою жену, ее здесь нет. Я видел, как она меньше четверти часа назад выбежала отсюда… В слезах.

В слезах.

– Что произошло наверху? – Жан-Люк посмотрел на меня с любопытством и изогнул бровь. – С чего ей убегать вот так? Если она боится ведьм, в Башне ей безопаснее всего. – Он умолк на секунду, и на лице его расплылась поистине страшная усмешка. – Разве что нас она теперь боится больше?

Я бросил труп на груду ведьм, пытаясь не думать о тревоге, которая закопошилась внутри.

– Сдается мне, у твоей жены есть одна тайна, Рид. И, похоже, ты знаешь правду. – Жан-Люк подступил ближе, остро – слишком остро – глядя на меня. – Похоже, правду знаю и я.

Тревога переросла в страх, но я заставил себя сохранить безучастный вид. Непроницаемый. Равнодушный. Я не скажу им ничего о Лу. Иначе они выследят ее. И сама мысль о том, что она окажется в их руках, что они коснутся ее, причинят ей боль, привяжут ее к столбу… этого я не позволю.

Я посмотрел Жану-Люку прямо в глаза.

– Не представляю, о чем ты говоришь.

– Где же она тогда? – Он повысил голос и обвел рукой зал вокруг нас, привлекая внимание братьев. Я сжал кулаки. – Куда убежала маленькая ведьмочка?

Мои глаза уже застилала красная пелена. Я едва видел тех, кто стоял ближе всего к нам, кто застыл и обернулся, заслышав обвинения Жана-Люка.

– Будьте очень осторожны в словах, шассер Туссен.

Его улыбка померкла.

– Так это правда. – Жан-Люк провел рукой по лицу и тяжело вздохнул. – Я не хотел верить… но только взгляни на себя. Ты все равно готов ее защищать, хоть и знаешь, что она…

Я с рыком бросился на него. Жан-Люк попытался увернуться, но не успел. Мой кулак с хрустом врезался в его челюсть, ломая кость. Ансель прыгнул вперед прежде, чем я ударил снова. Он потянул меня за руки, но я пронесся мимо, едва ощутив это. Жан-Люк попятился, крича от боли и злобы, и я снова занес кулак.

– Довольно, – резко сказал Архиепископ позади нас.

Я застыл, так и не ударив.

Несколько моих братьев поклонились, прижав кулаки к груди, но большинство остались стоять. С решимостью. С опаской. Архиепископ оглядел их гневным взглядом, и еще несколько склонили головы. Ансель выпустил мои руки и последовал их примеру. К моему удивлению, так же поступил и Жан-Люк, хоть он и сжимал другой рукой все так же разбухший подбородок. Убийственным взглядом он уставился в пол.

Миновала долгая секунда – они ждали, пока я, их капитан, почту честь нашего патриарха.

Я не стал этого делать.

Глаза Архиепископа вспыхнули от моей дерзости, и все же он быстро шагнул вперед.

– Где Луиза?

– Ушла.

Его лицо исказилось недоверием.

– Что значит ушла?

Я не ответил, и вместо меня к нему вышел Ансель.

– Она… она убежала, Ваше Высокопреосвященство. После того как эта ведьма напала на нее. – Он указал на труп, что лежал поверх прочих ведьм.

Архиепископ подошел и оглядел его.

– Эту ведьму убили вы, капитан Диггори?

– Нет. – После удара у меня заныл кулак. Боль была приятной. – Ее убила Лу.

Он сжал мое плечо, выказывая поддержку в глазах братьев, но я увидел мольбу в его глазах. Уязвимость. И в этот миг я понял. Любые сомнения, что еще у меня оставались, наконец испарились, и их сменило отвращение такое сильное, какого прежде мне чувствовать не доводилось никогда. Этот человек – человек, в котором я видел почти что отца – оказался лжецом. Обманщиком.

– Мы должны найти ее, Рид.

Я отпрянул от него.

– Нет.

Архиепископ помрачнел и жестом поманил одного из моих братьев к себе. На плече его висел изуродованный труп. Красные ожоги покрывали лицо и шею ведьмы и исчезали под воротником ее платья.

– Последние полчаса я имел удовольствие беседовать с этим созданием. Благодаря некоторой доле убеждения оно поделилось со мной множеством ценных сведений. – Архиепископ взял труп и бросил его в груду. Тела покачнулись, и мне на сапоги потекла кровь. К горлу подкатила тошнота. – Вы не знаете, какую судьбу уготовили ведьмы нашему королевству, капитан Диггори. Мы не можем позволить им осуществить свой замысел.

Жан-Люк выпрямился, мгновенно насторожившись.

– Что они задумали?

– Восстание. – Архиепископ смотрел только мне в глаза и не отводил взгляда. – Смерть.

После этих зловещих слов в зале воцарилась тишина.

Кто-то беспокойно шевелился. Кто-то нервно оглядывался. Никто не смел спросить, что это значит – даже Жан-Люк. Ровно так же никто не смел задать и другой важный вопрос. Тот самый вопрос, на котором держалась вся наша вера.

Я оглянулся на братьев и увидел, как они переводят взгляды между Архиепископом и измученной изуродованной ведьмой. Как уверенность снова вспыхивает в их глазах. Как подозрение уступает место оправданиям, возвращая прежний, привычный всем нам уклад.