Я должен найти ее раньше. Раньше них. Раньше ведьм.

Ансель кашлянул.

– Что? – огрызнулся я.

– Мне кажется, стоит… навестить мадемуазель Перро. Они с Лу… довольно близки. Она может что-нибудь знать.

Мадемуазель Перро. Ну разумеется.

Но мы не успели сделать и шага, когда остатки моей двери распахнулись. А на пороге стояла, задыхаясь и свирепо глядя на меня, не кто иная, как мадемуазель Перро.

– Где она? – Девушка шагнула к нам, похоже, готовая кинуться на меня с кулаками. Вместо одеяния целительницы теперь на ней были кожаные штаны и окровавленная рубашка. – Где Лу?

Я нахмурился, увидев узор из шрамов, покрывающих ее обнаженную ключицу и предплечья.

Ошарашенный Ансель попытался что-то объяснить, но я резко качнул головой и, выйдя вперед, заставил себя выговорить:

– Ушла.

– Что значит «ушла»? У тебя тридцать секунд, чтобы рассказать мне, что произошло, иначе прольется кровь, шассер. – Она бросила мне последнее слово, словно ругательство. Я мрачно посмотрел на нее. Заставил себя сделать глубокий вдох. Потом еще один.

Постойте-ка… прольется кровь?

– Часики тикают, – прорычала мадемуазель Перро.

Мне смертельно не хотелось рассказывать ей обо всем, что произошло между мной и Лу, но лгать не имело смысла. Мне ведь была нужна ее помощь. Если и она не знала, куда делась Лу, других путей почти не оставалось. Как и шансов ее найти. Нельзя этого допустить.

– Ведьмы напали на замок, чтобы отвлечь внимание, а потом пришли сюда…

– Я знаю. – Она нетерпеливо отмахнулась. – Я была в замке с Бо, когда они исчезли. Я спрашивала о том, что стало с Лу.

– Она убежала, – процедил я. – Ведьма… последовала за нами сюда и напала. Лу спасла меня. – В груди все сжалось, и я замолк, размышляя, как лучше преподнести ей правду. Она должна была знать. – Мадемуазель Перро… Лу – ведьма.

К моему изумлению, она и глазом моргнула. И если бы не поджала слегка губы, я вообще подумал бы, что она меня не услышала.

– Разумеется, она ведьма.

– Что? – неверяще переспросил я. – Вы… вы знали?

Мадемуазель Перро испепеляюще посмотрела на меня.

– Нужно быть полнейшим кретином, чтобы этого не понять.

«Кретином вроде тебя» – эти непроизнесенные слова прокатились по комнате эхом. Я не хотел принимать их близко к сердцу, но все равно на миг лишился дара речи от боли очередного предательства.

– Она… она сама вам рассказала?

Мадемуазель Перро фыркнула и закатила глаза.

– Нет нужды строить такой обиженный вид. Нет, она мне не говорила. И Анселю тоже не говорила, но он все равно знал.

У Анселя забегали глаза.

– Я… Я ничего не знал.

– Я тебя умоляю. – Мадемуазель Перро хмуро посмотрела на него. – Своей ложью ты оскорбляешь нас всех.

Плечи Анселя поникли, и он уставился в пол, не желая смотреть на меня.

– Да. Я знал.

Весь воздух разом выбило у меня из груди. Три слова. Три точных удара.

Дыхание вернулось, а с ним – горький гнев.

– Почему ты молчал?

Если бы Ансель рассказал мне – если бы он был истинным шассером, – ничего этого не случилось бы. Я не был бы так слеп. Я бы все решил до того, как… до того, как я…

– Я же сказал. – Ансель все так же смотрел на свои сапоги, ковыряя ногой обломок извести. – Лу – мой друг.

– Когда? – спросил я безразлично. – Когда ты узнал?

– Когда сжигали ведьму. Когда… когда с Лу случился тот приступ. Она плакала, а ведьма кричала – а потом они поменялись. Все думали, у Лу припадок, но я ее видел. И почуял колдовство. – Глаза Анселя блестели. – Она горела, Рид. Не знаю как, но она забрала у той ведьмы боль. Забрала ее себе. – Он тяжело вздохнул. – Вот почему я тебе не сказал. Потому что, хоть я и понял, что Лу ведьма, я также знал, что она – не зло. Она уже горела на костре однажды. И не заслужила такой участи снова.

Я молча переводил взгляд от мадам Перро к Анселю, чувствуя как жжет в глазах.

– Я бы никогда не причинил ей боль.

И, едва произнеся эти слова, я осознал их истинность. Даже если бы Ансель рассказал мне, это ничего не изменило бы. Я не сумел бы привязать ее к столбу. Побежденный, я спрятал лицо в ладонях.

– Хватит, – резко сказала мадемуазель Перро. – Как долго ее уже нет?

– Около часа.

Ансель неуютно пошевелился, а потом пробормотал:

– Ведьма что-то говорила про Моргану.

Мои руки обмякли при виде искреннего страха, исказившего лицо мадемуазель Перро. Еще недавно в ее глазах читались ненависть и осуждение – теперь же она посмотрела на меня с внезапной и пугающей серьезностью и тревогой.

– Нам нужно уходить. – Распахнув дверь, она выбежала в коридор. – Здесь об этом говорить нельзя.

У меня внутри все сжалось от волнения.

– Куда нам идти?

– В «Беллерозу». – Она даже не оглянулась. Не видя иного выхода, мы с Анселем поспешили за ней. – Я обещала встретиться с Бо, и там есть кое-кто, кто может знать, где сейчас Лу.

В «Беллерозе» было сумрачно. Я в борделе никогда прежде не бывал, но, увидев мраморные полы и сусальное золото на стенах, предположил, что этот дом непотребства побогаче прочих.

В углу сидела арфистка, играла на инструменте и напевала печальную балладу. Женщины в легких белых одеждах медленно танцевали. Несколько пьяных гостей голодными глазами наблюдали за ними. В центре комнаты пузырился фонтан.

Места напыщенней я в жизни своей не видел. Мадам Лабелль оно подходило идеально.

– Мы зря тратим время. Нужно искать на улицах Лу… – сердито начал я, но мадемуазель Перро, обернувшись, смерила меня уничижительным взглядом и направилась к укромному столику в дальнем краю комнаты.

Когда мы подошли, из-за стола, прищурившись, поднялся Борегар Лион.

– А они что здесь забыли?

Мадемуазель Перро, тяжело вздохнув, рухнула на стул и обвела нас троих рукой.

– Слушай, Бо, сегодня вечером у меня есть дела поважней тебя.

Принц уселся на другой стул, обиженно скрестив руки на груди.

– Что вообще может быть важнее меня?

Она кивнула на меня.

– Этот болван потерял Лу, а мне нужны чары поиска, чтобы ее найти.

«Чары поиска»?

Я растерянно смотрел, как мадемуазель Перро достает из-под плаща маленький фиал. Открыв его, она высыпала на стол темный порошок. Бо наблюдал за этим со скучающим видом, откинувшись назад на стуле. Я взглянул на Анселя, ища подтверждения тому, что эта женщина перед нами выжила из ума, но он не желал на меня смотреть. Когда мадемуазель Перро вытащила нож и подняла другую руку, я все понял.