Дикие земли. Я слышала, конечно, про подобные гиблые места. Если говорить простым языком, то дикие земли – это территории, где люди не селятся. В основном этому мешают сложные для выживания природные условия, вмешательство высших сил и богов, а также дикие звери. К примеру, песчаный тарантул милорда относится к такому виду, который обычные воины вроде Гастена смогут одолеть только совместно. Это не обычный медведь или кабан. А что делать простым селянам в деревнях, не обладающих защитой из десятка обученных рыцарей или магов? Нечто вроде крепости может существовать в диких землях, но зачастую подобное не имело смысла и было слишком расточительно в плане военных ресурсов. У нас в Латернии тоже были такие места. Шемтенские топи относились к диким землям. Западная граница с Недзагорном представляла собой непроходимые джунгли, где обитали огромные хищные волки. Собственно, зачастую дикие земли выступают в качестве земельного раздела, образуя границы между разными государствами.

Стоило упомянуть и Кровавый лес, что был расположен севернее Карточного хребта, на западной границе королевства. Кровавый лес разделял Латернию и Кензо’тэллунэ, мою родину, где главной расой были темные эльфы. По факту же, эльфийское королевство не являлось соседом Латернии. Только отчаянные безумцы или самоубийцы способны сокращать путь через смертельно опасную область. Через Кровавый лес не ходили караваны, там не было дорог. Одно время поддерживался обходной тракт в месте, где Кровавый лес переходил в Карточный хребет, однако в давние времена случилась снежная лавина, похоронившая большой караван. Поговаривали, что подгорные жители постарались. В итоге теперь, чтобы попасть в Кензо’тэллунэ, приходилось либо ехать через Калседжо, предварительно заплатив за проход под одним из гномьих хребтов, либо делать большой крюк на север через территорию Таморандля.

Никто точно не знал, почему образуются подобные аномалии. Правители посылали экспедиции и целые армии. Зачастую они расправлялись с кучей монстров, одерживая блистательные победы. Но проходили годы, и всё возвращалось на круги своя. Поэтому люди смирились с таким соседством, а в большинстве стран приняли оборонительную стратегию, периодически проводя очистительные рейды.

– Слабые маги не почуют во мне ничего особенного, но архимага так просто не проведешь, – продолжил Эйлерт. – Лавелио определенно умеет пользоваться маскировкой. Я не могу оценить точно его уровень. Да и, по сути, сила мага определяется множеством параметров. Без личной дуэли с полной выкладкой выявить сильнейшего непросто. Допускаю, что я могу быть сильнее его, – с улыбкой заметил милорд.

– Уверена, вы будете сиру Лавелио достойным соперником, – вежливо произнесла я.

Всерьез равнять себя с архимагом королевства было бы более чем самонадеянно. Но таков Эйлерт Туранн, на меньшее милорд не разменивался. Впрочем, я была уверена, что если господин продолжит совершенствовать свои магические навыки, то в один прекрасный день обязательно получит звезду из белого кристаллита.

Утром мы вместе со слугами и багажом прибыли на центральную пристань Леменгтона. Рассветное море красиво поблескивало на солнце, легкие волны покачивали множество разнообразных судов, стоящих в гавани. Вопрос, куда именно идти, можно было и не задавать: большой красивый галеон с королевскими штандартами и спущенными парусами с гербом Латернии стоял на приколе, на самом видном месте. Внутри заправляли дружинники графа Гольштрена, которых уведомили о нашем прибытии. Так что мы поднялись на галеон и разместили вещи в каюте. Палуба и все помещения были надраены до блеска, дружинники сверкали доспехами, матросы вежливо улыбались при встрече. Даже пахло не мокрой древесиной, а каким-то цветочным ароматом. Я ни разу в жизни не ходила под парусами, но сильно сомневаюсь, что подобная атмосфера и образцовый порядок поддерживались на всех морских судах.

Королевская семья вместе с архимагом явились позднее условленного срока на час. Мы с милордом успели обойти весь корабль вдоль и поперек. Нам обоим было интересно его устройство и снаряжение. Я впервые находилась на морском судне, Эйлерт же всего несколько раз пользовался подобным транспортном. В основном милорд выполнял задания гильдии где-нибудь на континенте. Процессия из почти десятка карет создала небольшую пробку возле пирса. Разумеется, высочества путешествовали в окружении множества личных слуг и телохранителей. Лавелио галантно помог выйти старшей из высокородных и проводил по сходням на борт галеона.

– Леди Жаннэс, позвольте представить вам моего друга, благородного эрла Эйлерта Туранна, а также его спутницу, миледи Лаакрис, авантюристку, по прозвищу Колючка. Она обрела некоторую известность в окрестностях Шемтена. А эта обворожительная дама, как вы можете догадаться, леди Жаннэс Умбарто, дочь Родерика Четвертого.

– Приятно познакомиться, ваше превосходительство! – Я исполнила реверанс.

– Признаюсь, если бы вас не представили, то я счел бы вас одной из принцесс, – улыбнулся Эйлерт и обозначил поцелуй над протянутой ручкой в белой перчатке.

В его словах была доля правды. Тетя короля, несмотря на свой немолодой возраст, выглядела максимум на тридцать. Очевидно, поддерживала свою неувядающую красоту с помощью лучших магов и косметических зелий. Правда, кожа ее лица почему-то походила на отполированный воск, но, возможно, дело было в пудре. Платиновые волосы Жаннэс определенно получили свой цвет из-за краски, а не из-за наследственности.

– Ах, вы мне льстите, эрл. Мое время давно прошло.

– Ну что вы, у вас еще всё впереди!

– Фамилия Туранн кажется мне знакомой. По-моему, моя мама однажды упоминала, что за ней в молодости пытался ухлестывать один из Тураннов…

– Подозреваю, что это мой дед, Авель Туранн. К сожалению, он скончался около месяца назад.

– Ох, примите мои искренние соболезнования, Эйлерт. Терять близких всегда неприятно!

– Благодарю. Мы не виделись с дедом двенадцать лет, так что были всё равно что чужими друг другу.

Пока высокородные обменивались любезностями, по сходням в окружении слуг поднялись новые лица.

Старшая принцесса Лувия была высокой, полноватой и розовощекой, со светлыми волосами. Духами от нее разило за сотню шагов. Лувии было двадцать лет от роду, но лишь не так давно объявили о ее грядущей свадьбе. В народе о ней ходила в целом нейтральная молва. Не эталон добродетели, но и не распутная девица. В ней была видна примесь светлоэльфийской крови, ведь когда-то Родерик Второй неожиданно для всех женился на влиятельной светлой эльфийке (судачили, что его сын-полукровка не сможет дать наследников, однако всё обошлось: королевский род даже можно было назвать плодовитым).

За ней следовали младшие принцессы. Заньетта, в отличие от своих сестер в платьях, была одета в наряд для верховой езды на мужской манер. Будто бы даже такой мелочью пыталась идти против установленных правил. Кажется, ей было пятнадцать лет. Она обладала средним телосложением, заплетенными в косу пшеничными волосами и гордо вздернутым подбородком. О ее бунтарском и непоседливом характере поговаривали даже у нас в Шемтене. Причем переходный период у нее начался лет в десять и до сих пор не миновал, к огорчению ее нянек и воспитательниц.