– Пока из России не начался массовый законный и незаконный вывоз денег в зарубежные банки, так у тебя здесь написано.

– Да. А что, я теперь не могу воспользоваться секретными кодами для информации по международным каналам? – опять спрашивает Ева невпопад.

– Не можешь, пока не объяснишь своему куратору, зачем это тебе нужно, и он будет сам решать и сам ими пользоваться. Так что там дальше?

– Да. Начался массовый вывоз денег, и это были доллары, никогда не выпускавшиеся в США. Только тогда Америка всполошилась. Эти ничем не подкрепленные деньги вливались в ее экономику. Она потребовала реальных выплат. Из страны вывозят бриллианты и золото. «Золотая Ада», и вывоз из страны художественного фонда из запасников музеев, и скандал с Нью-Йоркским банком. Кстати, о банках. Теперь я знаю, что в убийстве банкира в Монако заинтересованы были обе стороны – и мы и американцы, самые крупные счета анонимных русских в этом банке, считай, утеряны. Печатанье денег прекращается, но их сделано много, они все летят и летят из России в весьма уважаемые банки, за ними, догоняя, летят скандалы и громкие уголовные дела по обвалу курса и по счетам президентской семьи, потом пошли требования открыть секреты швейцарских вкладов. А почему ты улыбаешься? – удивляется Ева. – Что тут смешного?

– Пока ты сидела дома, – вздыхает Зоя, – я перерыла в приступе паранойи все закрытые дела, начиная с восемьдесят четвертого. Я не нашла ничего, что может подтвердить твою версию.

– Ты вскрывала гриф «Государственная безопасность»? – Ева поражена.

– Нет. Не вскрывала. Этот гриф касается только военных разработок по новому оружию…

– И особенностей строения организмов Сусанны Ли и Веры Царевой, как это ни странно! – перебивает Ева. – Да, их дела запрятали в Госбезопасность только из-за принадлежности к фальшивкам. Они заполучили клише тогда и могли шантажировать кого-то из Комитета!

– Знаешь, какое самое распространенное заболевание агентов Службы? Паранойя, – вздыхает Зоя.

– Возьми калькулятор и посчитай, – не обижается Ева. – Это не сложно, не надо быть для этого бухгалтером. Посчитай, сколько денег ежегодно печатают Соединенные Штаты, сколько крутится у нас в стране. Прибавь по полтора миллиарда ежемесячной утечки из России за рубеж, уверяю тебя, ты будешь удивлена.

– Ты не учитываешь оборот и то, что Америка может официально занижать показатель выпуска новых денег, чтобы скрыть эмиссию в нашу страну. Чем больше долларов гуляет по свету, тем выгодней экономике Штатов. Я не только копалась в секретных файлах, я провела и беседу с экономистами. Как это ни печально, но ни по первому, ни по второму делу у тебя нет доказательств.

– Я выиграла в лотерею квартиру, – Ева смотрит грустно, словно прощаясь.

– Поздравляю. Только не усугубляй свое психическое расстройство, не связывай этот выигрыш со смертью Карпелова.

– Прощай, – Ева одевается.

– Перестань. Пошли в баре посидим, напьемся.

– Прощай, – Ева уже у двери.

– Ну не надо, не поступай так со мной. Я всегда тебе верила, я и сейчас знаю, что ты права, я специально все это говорю, потому что…

– Прощай.

После десятиминутного оцепенения Зоя расцепила ладони на затылке, вздохнула и открыла последнее послание, которое отправила Ева.

«…Директору Федеральной службы… от майора Кургановой Е.Н., временно отстраненной от службы, последнее место работы – Отдел аналитических разработок, номер… Заявление. В связи с необходимостью закончить дело номер… об организации платных заказов на убийства через международную компьютерную сеть Интернет и дело номер… о государственной разработке по выпуску и внедрению в экономику России фальшивых долларов, в связи с безвыходной ситуацией по обмену информацией, в связи с отказом в пользовании секретными кодами связи прошу назначить мне куратора. Учитывая то, что в указанных мною делах участие принимали сотрудники Службы или офицеры внутренних дел, прошу назначить куратором директора Отдела внутренних расследований Службы».

Зоя так сильно задержала дыхание, что почувствовала головокружение. Она на ощупь нашла на столе телефон, перевела дух и набрала номер.

– Аркаша, это я, – Зоя узнала мужа по голосу. – Скажи мне, где можно посмотреть, сколько раз сотрудники Службы обращались в ОВР с просьбой завести дело?

– В Отдел внутренних расследований? – удивился Аркадий. – Надеюсь, это не тебя посетила такая идиотская мысль – туда обратиться? Открой файл «Служба», там перечислены все отделы, нажми последний – «Архив».

– Спасибо.

– Подожди, это не все. В «Архиве» есть коридор, иди в «показательные», набери свой код и имей в виду, что это самый закрытый по информации отдел, во всяком случае, у них ни один спрятанный свидетель не пострадал: утечки – ноль. Скажешь, что произошло?

– Потом. Приезжай, поговорим.

Зоя набрала свой код и очень удивилась, когда ей предложили приложить к очерченному на экране окошку указательный и средний пальцы и подержать их четыре секунды. Такие меры предосторожности применялись в Службе редко. На выскочившей табличке было написано: «Идентификация отпечатков пальцев майора ФСБ Федан З.Л. произведена. Вы можете воспользоваться информацией по отработкам Отдела внутренних расследований».

Листая одну за другой папки на экране – она начала с девяносто первого, – потом просто открывая информационные блоки, Зоя впала в невыразимую грусть и бешенство одновременно. Она обнаружила, что почти за десять лет существования в Службе Отдела внутренних расследований отделом заведено и раскрыто более ста двадцати дел. И был только один случай, когда в этот отдел обратился с заявлением о заведении дела на своих коллег офицер ФСБ. Этим офицером была Курганова Е.Н. Ее заявление, составленное здесь, у Зои, не более сорока минут назад, поступило в отдел ВР, было зарегистрировано, принято к работе, назначено срочным по коду и тут же направлено в реестр исполнения.

К пропускнику специзолятора ФСБ темно-синий фургон с желтой надписью «Санитарная служба» подкатил уже в сумерках. Дремавший в своей машине Хрустов потянулся и внимательно разглядел женщину, которой помогали выйти из фургона. Женщину шатало, она потерянно оглядывалась по сторонам. И только когда фургон уехал и женщина вдруг знакомым движением вздернула голову вверх и поправила рукой волосы, Хрустов уронил сердце на колени.

Вера подошла, наклонилась к окну машины, неуверенно еще раз осмотрелась и улыбнулась потрескавшимися губами. Хрустов очнулся, выбежал из машины и набросил на женщину свою куртку. Вера стояла на мокром снегу в домашних туфлях и оглядывалась. На ней была юбка и вязаная кофта.

– Садись же в машину, простудишься, – не выдержал он выражения покорного ожидания на ее бледном лице.

– Сейчас выстрелят, да? Или это ты меня убьешь в другом месте? Бесшумно?

– Почему я должен тебя убивать, садись, никто не выстрелит, – Хрустов почти насильно затолкал женщину на переднее сиденье и привычно осмотрел здание за воротами и прилежащую улицу. А что, если она права, если сейчас их накроют короткими очередями?