Ева поинтересовалась, сколько маркированных процессоров поступило в Россию, есть ли они в пользовании государственных служащих, с удивлением рассмотрела на экране вычерченный черным квадрат и просьбу приложить свои пальцы подушечками – указательный и средний. Да, сообщили ей через три минуты, такие процессоры есть в пользовании Службы безопасности и, в силу поступивших разведывательных данных, на некоторые процессоры поставлена защитная блокировка – новейшая секретная разработка наших электронщиков. Сигнал с заблокированного процессора не пойдет. Ей могут сказать, сколько таких блокировок сделано: три. Всего три на сорок восемь процессоров по всей России. Ее спросили, имеет ли данная информация отношение к расследуемым делам? Ева предложила свою версию. Человек, или группа, которая именует себя «компанией „Волк“, должна иметь самое новейшее электронное оборудование, доступ к секретным файлам и Службы, и Министерства внутренних дел. Либо там работает человек из органов, который просто пользуется этими доступами по своему коду, либо Волк просто пользуется новейшим компьютером у себя дома. Можно попытаться обнаружить его через маркированный процессор, учитывая, что в США информация о маркировке строго секретна и помощь от них в этом деле маловероятна?

«Принято, – написали ей. – Но проблематично. Вероятность того, что эта преступная группа имеет в пользовании самый современный, а значит, будем надеяться, маркированный процессор, – шестнадцать процентов. Перейдем к делу хлопковиков. Шесть дней назад вы дали запрос на фактурщика по бумаге, он в данный момент отозван, потому что есть предположение, что входил в группу Корневича де Валуа в восемьдесят восьмом и был направлен по вашему запросу конкретно по просьбе Корневича де Валуа, числящегося в данный момент в отделе СО – Связи с общественностью. Вам предложено лично возглавить группу из трех человек, которую решено подготовить и отправить в город Дардар в Таджикистан, именно туда, на хлопковые плантации у Шахристана, с семьдесят девятого по восемьдесят восьмой регулярно направлялись хлопковики международной организации Красный Крест. Все инструкции получите лично».

Ева оделась и к шести сорока была на месте. В старом двухэтажном особняке в Денежном переулке на звонок в дверь с надписью «Архив» по селектору попросили назвать имя. Ева осматривалась в поисках камер слежения, камер не было. Когда дверь, щелкнув, открылась, Ева увидела молодого человека в инвалидной коляске.

– Входите же, – произнес он высоким голосом, заметив ее растерянность, – вас ждет куратор.

В кабинете были включены два обогревателя и вентилятор, от горячего воздуха кружилась голова. Мужчина за столом смотрел на вошедшую Еву минуты три, прежде чем встать и предложить ей располагаться поудобней.

– Будем знакомиться. Я – Валентин Кошмар. Это не кличка, – он предупредительно выставил перед ней руку, заметив растерянность на лице, – это фамилия у меня такая, ударение на первом слоге, но коллеги это правило игнорируют. Вы тоже можете запросто сообщать своим знакомым, что ваш начальник – просто кошмар, вы можете не напрягаться с ударением на первом слоге, я привык. Поскольку мы с вами одного года рождения, можете выбрать любую форму обращения ко мне. Говорите мне «ты», если хотите. Я всегда буду с вами на «вы». Давайте к делу. Что касается маркированных процессоров. По моим данным, а я провел небольшую разведку после нашей беседы сегодня утром, пользователи трех компьютеров, которые официально числятся у работников государственных служб, участвовать в этой афере с объявленными убийствами не могут. Допуски случайных людей к компьютерам исключены. Что касается остальных новейших процессоров, приобретенных частными лицами, то вот список владельцев, если это вам что-то даст. Четыре в пользовании банков и страховых компаний, там, как вы понимаете, список пользователей может составить несколько листов. Четыре стоит в редакциях, еще три в налоговых инспекциях… Почему вы улыбаетесь?

– Я грустно улыбаюсь, – вздыхает Ева, – человек, который это делает, может, конечно, работать в банке либо иметь банковскую структуру как прикрытие, а в налоговики, если я не ошибаюсь, часто попадают отставники из органов, так?

– Допустим, – бесцветно проронил Кошмар. – Проблема не только в этом. Чтобы отследить, какой из процессоров участвует в этой игре, нужно, чтобы он «засветился». Смотрите. Вот схема, которую используют американцы. Она сделана так, что срабатывает на сигнал только в момент взлома чужого кода. Если владелец взломанного кода имеет в своем распоряжении информацию и возможности, он отслеживает взломщика, но в основном американцы сделали этот проект настолько закрытым, как я уже говорил, что просто рядовой пользователь не сможет отыскать вора своими силами.

– То есть, – уточняет Ева, – мы обнаружим пользователя с маркированным процессором, только если он сунется в строго засекреченные файлы государственных служб?

– Или в государственную банковскую систему, или даже в частный банк, если этот банк находится в ведении служб. В противном случае, если он не склонен изображать вора, он недоступен.

– Получается, что это тупик? – Ева смотрит, как в открывшуюся дверь въезжает на коляске секретарь.

– Почему тупик, проведем обычную розыскную работу, перелопатим данные на всех пользователей новых маркированных процессоров, но давайте заранее примем друг у друга соболезнования: ведь этот Волк может пользоваться предыдущим процессором, не таким мощным, тогда он недоступен вообще. Перейдем к делу хлопковиков. Насколько я понял из вашей докладной, – Кошмар вставил дискету и открыл на экране файл «Ева Курганова», – это дело началось с гознаковской бумаги, если так можно выразиться, то есть с бумаги, которая по своей фактуре неотличима от бумаги, изготовляемой в США.

– Или с мест, где произрастает хлопок, аналогичный по составу тому, из которого делают бумагу для денег в Америке.

– Так или иначе, – кивнул на ее замечание Кошмар, – начнем с начала, то есть с хлопка.

– Вы можете пользоваться материалами с грифом «Государственная безопасность»? – спрашивает Ева.

– Могу. Мой отдел может вынуть любую информацию из любого отдела, в этом-то и проблема. Если бы мой отдел имел запреты, предписания, я бы мог информацию просто вскрывать и красть. А так все бесполезно, потому что красть нечего. Человек, желающий скрыть что-нибудь, просто хранит ее в другом месте, не в памяти своего компьютерного архива.

– Правильно ли я вас поняла, – задумалась Ева, – сведений о производстве у нас в стране фальшивых долларов нет вообще нигде?!

– Не совсем так, – вступил в разговор секретарь, развернувшись, чтобы видеть и Еву и начальника. – Сведений на носителях действительно нет. Но попробуйте представить себе психологию людей, которые тогда это затевали. Папки, пленки с записями, секретные сейфы. И вдруг – вместо материальных хранилищ – трудные для понимания устройства электроники – компьютеры, вместо замков – наборы цифр и букв. Вы, Ева Николаевна, находитесь здесь сейчас потому, что мы вам поверили, как только перерыли архив.

– Отлично, – обрадовалась Ева, – вы нашли папки, пленки с записями, вскрыли сейфы?!