Лучшего места, чем бальная зала, для изучения противника не найти.

– Что ж, хорошо. Загорец, который беседует с объектом вашего интереса…

Хмыкнула, разглядывая темноволосого бородатого крепыша. Довольно-таки добродушного, по крайней мере, на первый взгляд. Случись мне выбирать из этих двоих, я бы указала на Северного князя, не задумываясь. Как-то больше он подходил на роль бессердечного хладнокровного идеалиста, собирающегося пройтись по миру гребнем магии.

– Владелец прииска Агури. Рэм Лагоджи IV, князь Приграничья, в Совете уже более десяти лет. Работает на княжеских собраниях, понемногу проталкивая мысль о том, насколько легче и быстрее шел бы прогресс, замешанный на магии. Сам он дружен со стихиями, лучше всего чувствует землю. Довольно-таки здравомыслящий мужчина, если отменить его приверженность к Лиге. По поводу тебя настроен нейтрально, так что есть все шансы заручиться его поддержкой.

Я смотрела на загорцев, прищурившись.

– Вы сказали, что Джельн – отшельник?

Анри кивнул.

– То есть безвылазно сидит в своем замке? Или что там у него…

– Почти. Появляется в свете достаточно редко.

– Хм… но если он настолько богат и знатен, почему Симон до сих пор не подгреб его под себя?

– Джельн начисто лишен магии. Знатный род, но пустышка по силе, как его отец и дед.

Да, это многое объясняет.

Словно почувствовав мое внимание, северянин наградил меня холодным колючим взглядом, и я поспешно улыбнулась Анри.

– Пройдемся?

Муж едва уловимо улыбнулся и предложил мне руку. Едва успели дойти до «осеннего хрусталя», когда уловила пренебрежительное: «…Так оскорбить его светлость опозданием!.. Они бы еще сразу на бал заявились». – «Вы знаете, их даже поселили раздельно…» – «Только не говорите, что вы удивлены. Этот брак изначально трещал по швам».

Обернувшись, увидела яркую брюнетку в яростно-красном платье, которому все же не удалось затмить цвет моего. Сероглазая, с запоминающейся мушкой над пухлыми губами, в нашу сторону она даже не смотрела. Именно ее Ивар представил как любовницу маркиза де Нуаре и лучшую подругу Евгении. Особу окружало многоцветье дам, которые кивали в ответ на каждое ее слово и спешили за ней, как выводок утят за мамашей.

– Виконтесса Лианель Луазо, водит дружбу с кузиной его величества. Тоже вдова, – сообщил Анри, когда нас окончательно рассекла пестрая людская толпа.

– Она всегда так трогательно переживает за оскорбленную честь его светлости и беспокоится за сохранность чужих семей?

Уголки губ мужа дрогнули, глаза сверкнули весельем:

– Все самое интересное впереди.

Спросить, что именно, не успела, потому что сначала объявили Евгению и ее сына. Графиня вплыла в зал в сопровождении светловолосого юноши: столь же тонкого, хрупкого и невесомого, как его мать. Небесно-голубое платье, сияющее и переливающееся сотнями искр, пышное, с неброским воздушным шлейфом. Корсет затянут так, что любая оса удавится от сознания собственной неполноценности. Плечи прикрыты присборенным шелком, продолжающемся на лифе: декольте ровно той глубины, в которое мужчинам хочется нырнуть сразу и с головой, но не получается, потому что все приличия соблюдены.

Евгения спускалась по лестнице, и все без преувеличения взгляды были обращены на нее и на сына.

– …как сама Светлая!

– Вы только посмотрите на ее платье!

– Ах, юный граф разобьет не одно сердце…

– …Так же, как и его мать.

– …Скажете, незаслуженно?..

– О, мадам Венуа, вне всяких сомнений, самая достойная женщина, которую я когда-либо знала.

Вдоволь насладиться триумфом Евгения не успела: объявили его светлость, по сравнению с которым ее светлость немного померкла. О да, Эльгер умел выделиться. В серебристо-сером костюме под цвет глаз, с идеально гладкими, зачесанными назад волосами. Стоило ему войти, многоголосьем прокатился над залой взволнованный полушепот: как волна, наползающая на песок и с тихим шелестом увлекающая его за собой. Музыка стихла, на смену ей пришла звенящая тишина.

– Дамы и господа, – сильный голос вспорол ее легко, отразился от сводов. Видно, над акустикой здесь замечательно поработали – все было замечательно слышно даже тем, кто остался за хрустальной стеной. – Приветствую вас всех и каждого лично. Раз в год мы собираемся здесь, чтобы позволить себе раскрыть сердца для нуждающихся, что не всегда получается в суматошном и безумном ритме нашего времени.

Его слушали, затаив дыхание. Женщины и мужчины. Пристальный искренний интерес и безграничное внимание. Ни приглушенного шепота, ни шелеста платьев.

– Сегодня, как и всегда, каждый танец будет сопровождать магия. Знаю, что каждый из вас готов отдать многое, чтобы сделать этот мир немного лучше. Немного добрее. Немного светлее. Спасибо вам за это от лица всех, кому вы подарите радость. Веселитесь и отдыхайте. Но прежде чем бал будет открыт, хочу представить вам своих особых гостей…

В первых рядах началось легкое волнение. Люди расступались, чтобы дать дорогу Евгении и ее сыну. Зашелестели платья, кто-то восторженно вздохнул совсем рядом. Сейчас я видела только идеальный затылок графини с хитросплетениями локонов, в которых поблескивали бриллианты. Ровную спину и струящуюся невесомым водопадом органзу. Да, это платье наверняка шили на заказ и не один месяц.

– Графа де Ларне и его супругу, леди Терезу Феро, графиню де Ларне.

Что?

Я говорила, что в зале повисла тишина? Нет, до этого момента шумно было, как в торговых рядах. А потом все начали поворачиваться к нам – один за другим. В Лигенбурге меня сразу хватил бы удар, сейчас же только ладони вспотели. Мы с Анри медленно двинулись по живому коридору. Взгляды вонзались раскаленными иглами, за вызывающе алый шелк платья внимание цеплялось как репей. По сравнению с этим мое первое за долгое время появление в свете казалось детской шалостью.

– Зря я оставила в Мортенхэйме старые наряды, – пробормотала еле слышно.

– Было бы еще хуже, – так же негромко ответил Анри. – Черный цветок в переливающемся красками саду живет до тех пор, пока садовник его не заметит.

Эльгер спускался навстречу, а о выражение лица Евгении можно было убиться. В прямом смысле сильнее, чем о каменную стену с разбега. В миг, когда я присела в реверансе, а герцог взял мою руку в свою и поцеловал, по залу прокатилась волна – этакая смесь общего вздоха и негромких голосов. Еще немного, и это выглядело бы просто непристойно, но герцог уже повернулся к Анри.

– Благодарю вас, граф, за то, что все же сумели присоединиться к нам, несмотря на недуг вашей подопечной.

Гул голосов стал громче, а аристократическая бледность Евгении еще заметнее.

– И вас, леди Тереза. Счастлив видеть вас и надеюсь, что отдых сполна компенсирует вам недолгую разлуку с воспитанницей.