Прошлое.

Уставившись в экран телефона, где светился номер директора школы, я пыталась заставить себя нажать на кнопку вызова. У нее имелись все основания гневаться на меня, и гнев ее был действительно страшен. Само собой, столько лет практики со школьниками. И хотя мне будет невероятно стыдно, лучше уж чувство вины, чем сожаление.

– Миранда, я только села ужинать. Все в порядке? – спросила она, взяв трубку.

– Все хорошо. – Я зарылась большим пальцем ноги в холодной мокрый песок, мягкий, словно глина.

– Так что случилось?

Сердце застучало быстрее.

– Мой дядя умер.

– Мои соболезнования.

– Я приехала в Лос-Анджелес, чтобы распорядиться его недвижимостью. – Я одернула себя: хватит тянуть. Сделаю только хуже. – Лето выдалось весьма непредсказуемым. Мне тяжело об этом говорить, но боюсь, я не смогу вернуться в школу осенью.

– В каком смысле боишься, что не сможешь вернуться? Учебный год начинается через три недели.

– Я знаю, что все это очень не вовремя.

– Не вовремя – не то слово.

– Вы же понимаете, как сильно я люблю нашу школу! Это важная часть моей жизни.

Волны окутали своей белой пеной мои ступни. Вода защекотала лодыжки.

– Видимо, не такая уж и важная, раз ты звонишь мне за три недели до начала триместра.

– У меня есть определенные обязанности перед семьей.

– У тебя есть обязанности и перед нами. – Она ожидала от меня извинений. – Что я должна сказать, Миранда? Что все в порядке? Совсем не в порядке. Это совершенно безответственный и эгоистичный поступок. Ты очень, очень меня разочаровала.

– Знаю. – Когда вода отступила назад, я шагнула за ней дальше к океану.

– На этом все. Только не звони завтра и не говори, что поступила неправильно.

– Я поступаю правильно, – отрезала я и повесила трубку.

Вода ледяной хваткой омывала ноги, и как только я привыкала к холоду, я делала шаг вперед, все дальше от берега, позволяя океану вновь напасть на меня.

Мне предстояло сделать еще один звонок, и мне стоило сделать его еще несколько недель назад.

– Привет, – осторожно сказал Джей, подняв трубку. – Я почти потерял надежду, что ты позвонишь.

– Я должна была позвонить. – Несколько капель воды попали на джинсы, угрожая намочить их полностью, но я не уходила.

Я твердо стояла на месте и не убегала к суше.

– Все хорошо? – растерялся Джей.

– Я только что уволилась, – пробормотала я в состоянии транса.

– Уволилась из школы? Офигеть. Серьезное решение. – Он замолчал. – Это не из-за меня?

Его слова вдруг рассеяли туман в моей голове. Кто бы сомневался, что Джей придет именно к такому выводу.

– Нет, это из-за меня. Я остаюсь здесь.

Джей так долго не отвечал, что я уж решила, что он или бросил трубку, или заснул.

– Что мне делать с твоими вещами? – равнодушно поинтересовался парень. Его апатия значительно облегчала ситуацию, но она меня искренне удивила. Ругаться мне с ним тоже не хотелось, и все же я ждала каких-то эмоций, каких-то доказательств, что наши отношения – не пустой звук, что мы любили друг друга.

По всей видимости, нам с Джеем попросту не суждено было быть вместе, и на то имелась причина. Она заключалась не в «Книгах Просперо». Не в моем дяде. И даже не в Малькольме.

– Я не знаю. Попрошу кого-нибудь забрать.

– На этом все? – спросил он с услужливостью официанта, который записал мой заказ и спешил подойти к другому столику.

– Да, – ответила я. – На этом все.

Я бросила трубку и еще долго стояла на том же месте, наблюдая, как волны бьются о мои ноги. Я ждала, что меня вот-вот охватит паника, ведь я только что уволилась, рассталась с парнем. Моя жизнь была такой простой и непринужденной, и я разрушила ее в считаные секунды. И в пользу чего?

«Книги Просперо» все еще не приносили прибыли. Допустим, мы соберем достаточно денег на торжественном вечере и нам хватит накоплений на следующий месяц, мы же не сможем устраивать вечеринки каждый раз, оказавшись на мели? Если магазин закроется, что будет со мной?

Но я не паниковала. Наоборот – чувствовала невероятное облегчение. Я шагнула дальше. Ледяные волны ударяли по коленям, а затем уходили назад, утягивая мою старую жизнь в недра океана. Если требовалось бороться, я была к этому готова. И бороться не только за «Книги Просперо».

«Как для себя вы ждете отпущенья всех ваших вин, так с вами наряду себе от вас я оправданья жду».

Билли закончил письмо финальными словами Просперо, что призывали зрителей вспомнить об их собственных проступках и простить Просперо, как если бы им пришлось судить свои грехи.

«Как для себя вы ждете отпущенья всех ваших вин».

Моей вины. Не только Билли выставил маму главным злом. Ее поставили в безвыходную ситуацию. Она любила меня, как родная мать. А я могла позволить ей любить меня этой материнской любовью.

Мои размышления прервал чей-то визг. Какая-то девушка закричала в наигранном отвращении, когда парень попытался затащить ее в воду. От их резких движений на мою руку попали брызги. Ноги давно онемели. Любое движение отдавало острой болью в лодыжках. Я с трудом вышла на берег. Мне вдруг пришло в голову, что со стороны, наверное, очень странно смотрелось, как из океана выходит девушка в промокших джинсах и футболке.

Билли не знал, как извиниться перед мамой, но я знала.

И я решила, что сейчас самое время вернуться домой.

* * *

В прихожей стоял запах розмарина и чеснока, а воздух нагрелся от духовой печи. Мама смотрела на меня, прислонившись к косяку входной двери, перекрывая мне путь внутрь. Я ждала, что она первая скажет что-нибудь. Она, вероятно, ждала того же от меня. Все, что я хотела сказать, тяжелым грузом лежало на сердце. Но та смелость, внезапно нахлынувшая на меня в разговоре с директором и Джеем, испарилась.

Я надеялась, что мама поможет мне и сама начнет диалог.

Она посмотрела на мои джинсы с испачканным низом.

– Ты вся в песке.

– Гуляла на пляже, – ответила я, будто это все объясняло.

– Подожди.

Оставив дверь открытой, она убежала наверх. На кухне играла музыка. Я не могла понять, что за песня. Я не заходила внутрь и ждала ее снаружи, пока она не вернулась. Постелив полотенце на пол, она жестом показала, что можно зайти.

Мама протянула мне другое полотенце и отвернулась, пока я снимала джинсы. Я обернула его вокруг талии, и мама наклонилась, чтобы аккуратно смахнуть песок с моих ног. Она терпеливо заботилась обо мне, а я не сопротивлялась.