Я делаю выпад, чтобы остановить ее, но уже слишком поздно. Она проглатывает кость, и я отшатываюсь назад, как будто меня с силой ударили в живот.

Меч ее противницы со звоном отлетает в сторону, и девушка с криком падает на песок. Кислота в желудке моей тети растворяет кость, разрушая ее сантиметр за сантиметром. Кожа девушки отслаивается и тает. Она цепляется за свое лицо, пытаясь остановить боль и вернуть гниющую кожу обратно на место.

Но это не сработает. Смерть девушки будет медленной и мучительной.

Тетя Калея навсегда связала себя с магией души. Я проделала весь этот путь, но даже не смогла избавить одного человека от жизни, которой он никогда не хотел.

Калея задыхается, отчаянно хватаясь за горло, когда темная магия вгрызается в ее душу. Она вздрагивает, как будто ее вот-вот вырвет, и все ее тело сотрясается от сильных спазмов.

Когда я приняла магию души, это была порочная, чудовищная сила, которую мне пришлось долго и терпеливо приручать при помощи моего отца. Из-за проклятия я проболела несколько недель, и теперь тетю Калею ждет то же самое.

Пусть эта магия станет таким же ненасытным зверем, как ты…

Среди солдат, стоящих позади нее, начинается переполох, когда глаза тети Калеи закатываются к затылку. Наконец, они замечают меня сквозь кровь, застилающую их глаза. Некоторые из них нуждаются в срочной медицинской помощи. Я рада видеть, что Феррик уже приступил к лечению раненных, но нам нужно как можно скорее доставить сюда больше целителей с Сантоса.

– Спрячьте ее где-нибудь! – мой голос срывается, когда я кричу на женщин, мысленно сожалея, что у нас нет ни одной лишней секунды, потому что я задолжала им тысячи извинений. – Найдите оружие и укройтесь в безопасном месте!

На моем пути стоит человек, которого я не узнаю. Вражеский солдат, одетый в белое, чье железное копье отражает блики пламени, пожирающего мой дом, и сверкает кроваво-красным цветом. У него на запястье покачивается несколько кожаных браслетов, испачканных кровью, и меня охватывает еще большая ярость.

Этот человек обладает такой же магией, что и Кавен. Он – один из немногих, кто изучил проклятую магию души, и я не позволю ему заполучить еще хоть каплю чьей-нибудь крови.

Я не колеблюсь ни секунды. Я продолжаю шагать вперед, оставляя тетю Калею на попечение остальных. Когда этот человек пытается преградить мне путь, боль и ярость, накопившиеся во мне, вспыхивают и взрываются от напряжения. Я ныряю под удар его копья и вонзаю свой кинжал ему в живот, выворачивая клинок. Когда копье падает из его руки, я отступаю только для того, чтобы рассечь горло солдата Руканом и посмотреть, как кровь льется на землю, словно только что откупоренное вино. Задыхаясь бурлящей кровью, он хватается за горло, а я продолжаю идти дальше.

Еще больше нападающих встает у нас на пути, но из-за моей спины летят стрелы Касема. Подгоняемые его воздушной магией, они рассекают воздух слишком быстро, чтобы за ними можно было уследить, и он убивает всех четверых, прежде чем они успевают понять, что происходит. Бастиан прикрывает меня сзади, когда я рассекаю горло незнакомой женщины, которая бросается на нас. Я слышу, как ее голова, а затем и тело, падают на песок, но не оборачиваюсь.

– Не останавливайся! – кричит Бастиан. – Мы тебя прикроем!

Оставив Феррика заниматься ранеными, я иду вперед.

Я и не собиралась останавливаться.

На краю обрыва стоит маг земли, сбрасывающий со скал гигантские валуны, которые летят прямо в нападающих на него солдат с Кероста. Когда он поворачивается в мою сторону, его глаза вспыхивают, словно он меня узнал, и он опускается на корточки, почти касаясь земли. Мужчина взмахивает руками, и гора дрожит, раскалываясь посередине. Из камней образовывается импровизированная лестница, ведущая прямо ко дворцу.

– Вперед! – хрипло кричит он, когда один из вражеских солдат наносит быстрый удар, которого уже невозможно избежать. Маг с Валуки поднимает землю вокруг себя, создавая защитный барьер. Прежде чем нападающие успевают последовать за нами, он резко опускает руку, разрушая каменную лестницу.

Солдаты в гневе поворачиваются к магу земли, но мы уже не можем ему помочь. Нам нужно забираться наверх.

Теперь мы достаточно далеко от берега, чтобы Касем и Бастиан могли вытащить из ушей обрывки ткани. Дождь стекает по склону утеса, и я спотыкаюсь, ударяясь коленом о землю. Жгучая боль пронзает мое бедро и поднимается вверх по спине, пока у меня перед глазами не встает белая пелена.

Кто-то хватает меня под мышки и тащит обратно наверх. Моя нога то и дело подворачивается, но я стискиваю зубы и заставляю себя идти вперед.

Дворец уже виднеется невдалеке.

Еще чуть-чуть…

Я вскрикиваю от боли, обжигающей мое плечо. Обернувшись, я вижу нож, вонзенный в мою кожу. Она сочится черной жидкостью, которая растекается по моей руке, образуя паутину из тонких черных линий на моем плече. Мой противник – воин с Зудо, который бежит на нас со стороны дворца, вытаскивая из-за пояса еще один метательный нож.

– Касем! – кричит Бастиан, пока я прижимаю онемевшую руку к своей груди. Следующее, что я слышу, – это знакомый стук падающего тела, когда Касем сбивает нападавшего. Его выстрелы всегда попадают точно в цель.

Уже через несколько секунд Бастиан оказывается рядом со мной. Он выхватывает костяной кинжал, который я отобрала у девушки, убитой мной на Зудо, и без предупреждения вонзает его мне в плечо. Я кричу, вцепившись в его промокшую рубашку.

Мне хочется выругаться. Я хочу осыпать его самыми грязными словами, которые только знаю. Но когда он надавливает на раненное плечо, пуская мою кровь, к моим пальцам постепенно начинает возвращаться чувствительность. Все происходит очень медленно, но это уже кое-что.

– С тобой все будет в порядке, – хрипло говорит он, отрывая клочок мокрой ткани от своего плаща и крепко обвязывая его вокруг моей руки. Я морщусь от боли, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

Но я должна идти вперед. С обожженным коленом и онемевшей рукой. Избитая и лишенная магии. У меня просто нет выбора.

Опираясь на плечо Бастиана, я прохожу через массивные двери моего дома.

Дворец совершенно пуст. Скорее всего, слуги были эвакуированы, так как большинство стражников, сражающихся за Ариду – или против нее, – сейчас находятся на берегу. Скользкие мраморные полы скрипят под нашими грязными подошвами, словно говоря нам, что мы здесь чужие. Они как будто хотят предупредить нас, чтобы мы уходили, пока еще есть шанс.

Я крепко сжимаю Рукан и выскальзываю из рук Бастиана. Мое тело словно принадлежит кому-то другому, а конечности покалывает от нарастающего онемения. Мои ноги дрожат, и с каждым шагом боль пронзает мое бедро, расползаясь от моего раздробленного колена. И все же я иду.

И я буду сражаться.

Скрип наших шагов эхом отражается от ярких стен дворца, заполняя напряженную беззвучную пустоту. Беспокойство, нарастающее в моей груди, тянет меня вперед, к тронному залу. Почему-то я знаю, что там меня ждет отец.