красиво». Удивительно, но в данном случае красота уже воспринимается как преимущество! Он продолжает: «…Я согласен с тобой, это самое главное место действия нашей будущей картины. Потому я вообще не думаю, что нам нужно большое внимание обращать на архитектуру, несмотря на то, что наш герой интересуется архитектурой. Я думаю, что важно обратить внимание на путешествие, которое делает, совершает наш герой внутри самого себя — это главное. И мне кажется, что это место, Баньо-Виньони, чрезвычайно полезно будет для того, чтобы снять…» В фильме речь Тарковского обрывается. Грубый монтаж подтверждает тот факт, что картина собиралась второпях, но об этом мы ещё поговорим[200].

Именно здесь был найден ключ к миру «Ностальгии». Архитектурное великолепие, которое является неотъемлемым молчаливым персонажем большинства шедевров итальянского кино, было отметено. Прежде Гуэрра предлагал его Андрею по собственной профессиональной привычке. В то же самое время, затерянное камерное чудо посёлка Баньо-Виньони оказалось созвучно трагическому настрою режиссёра. Более того, сейчас уже можно говорить о том, что его внезапно удалось наполнить новым содержанием. Внутри галереи, идущей вдоль бассейна (см. фото 60, на заднем плане) — той самой, в которой зрители «Ностальгии» впервые встречают Доменико — висит плита XVI века. На ней выбит своего рода эпиграф к этом городу, не как к социальной общности, исторической формации или архитектурному ансамблю, но как к целостному произведению искусства. Надпись на древнегреческом языке гласит: «Наяды, что живёте в пламени горячей обители, что непрестанно изливаете огонь, смешанный с водой, что своими источниками всегда защищаете от горькой смерти множество тяжело больных людей, здравствуете и изливайте изобильную воду, как защиту смертных. Журчите, о прекрасные источники, о благие, и приносите здоровье больным и купание здоровым, делая весьма желанное обоим». Казалось бы, этот текст, написанный Латтанцио Толомеем, помещает бассейн с его чудодейственными свойствами в мифическое пространство. Однако в наши дни сейчас данное место ассоциируется в первую очередь с картиной Тарковского. Система образов «Ностальгии» встала вровень с древними архетипами и католической святой. С XVI века до 1983 года это был бассейн наяд или Екатерины Сиенской, но с тех пор — это купальня Горчакова, по которой несчастный русский пронёс свечу.

В Баньо-Виньони снимали вовсе не только обсуждаемую ленту. Хотя для «серьёзных» фильмов использовать эту, столь тесно связавшуюся с «Ностальгией» локацию, почти не решались. Слишком уж целен и ёмок комок образов Андрея и Тонино. Тем не менее Карло Вердоне в 1992 году работал здесь над своей комедией «Волк! Волк!», персонажи которой тоже купаются в бассейне. Картина не была особенно успешной и, даже получив несколько фестивальных призов, не отправилась в широкий международный прокат.

Во время съёмок отдельных сцен «Ностальгии» воду из купальни сливали. Для этого были привлечены муниципальные власти. В подобной процедуре нет ничего особенного, её осушают дважды в год для дезинфекции и обслуживания. Есть верный признак: чистый сернистый бассейн имеет жёлтоватый цвет, тогда как грязный приобретает зелёные оттенки. По просьбе Гуэрры и режиссёра опустошение произвели вне плана.

Купальню, превратившуюся в съёмочную площадку, можно наблюдать в документальном фильме Донателлы Бальиво «Андрей Тарковский снимает „Ностальгию“»[201] (1984) примерно с пятнадцатой минуты. Бассейн там запечатлён с противоположной относительно отеля стороны (см. фото 62). В начале художественной ленты, прогуливаясь вдоль этого бордюра, Горчаков и Эуджения сталкиваются с Доменико. В конце именно здесь главный герой выскакивает из автомобиля, чтобы в последний раз спуститься в купальню, сказав водителю: «Пожалуйста, подождите меня в машине, вон там, за углом». Упомянутый угол, за который, попятившись, спряталось такси, можно видеть на фотографии.

Донателла Бальиво находилась на съёмочной площадке практически всё время, снимая, как Тарковский работал. По воспоминаниям участников процесса между ними сложились едва ли не романтические отношение. Это многое объясняет, поскольку Андрей нередко противился запечатлению производства фильма. Например, убедить его в необходимости фиксации на киноплёнке хода создания «Жертвоприношения» Арне Карлссону и Михалу Лещиловскому будет нелегко. Бальиво же удалось сделать даже несколько документальных лент с Тарковским. В них вошли уникальные кадры, не говоря уж о том, насколько режиссёр откровенен перед её камерой. Обращаем внимание читателя на картину Донателлы «Андрей Тарковский: поэт кино» (1984), смонтированную из того же материала.

В первом из упомянутых фильмов Бальиво Гуэрра даёт комментарий по поводу окончательно оформившейся концепции: «Всё сложилось вокруг этого Баньо-Виньони. Прежде мы долго колесили по всей Италии, доехали до Остуни, если не путаю[202] в поисках места, на котором мог бы держаться сюжет. И когда мы приехали сюда, я сразу заметил, что Тарковский заворожён самим видом этого бассейна с горячей водой, где принимала ванны ещё святая Екатерина Сиенская. И теперь всё действие разворачивается здесь. Так что получилась не история о путешествии по Италии, а история о конце пути, вписанная в атмосферу волшебного селения XV века[203]». Приведённые слова записывались уже в 1980 году, в ходе съёмок «Ностальгии», оттого сценарист путает некоторые вещи.

Однако вернёмся в июль 1979-го и сразу отметим, что, несмотря на сильнейшее впечатление, 24-го числа Андрей не записал в дневнике ни слова о Баньо-Виньони. Это лишний раз доказывает, что делать выводы о внутренней работе режиссёра, основываясь исключительно на «Мартирологе», недальновидно.

Побывав в этой деревне, путешественники продолжили поиски подходящего места. Приводимое выше высказывание о бассейнах от 17 июля не было пустой случайностью. Видимо, в какой-то момент Тарковский уверился в том, что в картине должна присутствовать купальня, потому далее они с Гуэррой направились в Кьянчано-Терме — наиболее известный спа-городок Италии.

Местные минеральные источники использовались ещё этрусками. Период расцвета поселения пришёлся на V век до н. э., потому сейчас от него не осталось и следа. А ведь когда-то это был торговый и ремесленный центр, специализировавшийся на обработке вулканического стекла. Нехитрый промысел, который не мог играть существенной роли после освоения человеком основ металлургии.

Ныне важнейшие события, происходящие здесь — археологические экскавации. Крупнейшим открытием нового времени стало обнаружение термы I века до н. э. А уж некрополям, ювелирным изделиям из бронзы, серебра и обсидиана, а также черепкам просто счёта нет.

Источников в Кьянчано-Терме множество, и они обладают серьёзным терапевтическим потенциалом, потому ныне существуют не в «диком» или «музейном» виде, как в Баньо-Виньони, но одетыми в кафель и кирпич санаториев и спа-центров. Запах местной воды не слегка сернистый, но нарочито серный. Дежурные врачи в первый раз не рекомендуют пить больше половины стакана. Любитель подобной медицины Феллини наведывался сюда многократно.

Найти в Кьянчано-Терме что-то подходящее для съёмок Тарковскому не удалось. В качестве натуры его