пробраться сюда через тоннели. Значит, лютина знала его и впустила сама.

Они обсуждали это по пути к домографной конторе. Факты тасовались как игральные карты, детали лепились друг к другу, пытаясь соединиться в общую картину, и хотя события постепенно вставали в логичную последовательность, оставалось еще множество зияющих дыр. Был ли мальчишка из Общины случайной жертвой? Какую цель преследовал злоумышленник и что хотел получить от безлюдей? Почему ему так важен фамильный дом Флори и Офелии, который и безлюдем-то не числился? Ответы мелькали где-то на поверхности, но, стоило к ним приблизиться, ускользали, как стайка пугливых рыб.

В домографной конторе они застали только охранника, сообщившего, что второй день здесь никто не появляется. Дело не терпело отлагательства, и пришлось наведаться к Рину домой.

Он обитал на Озерных землях – престижном клочке земли, где селились любители водных прогулок, уединения и пасторальных видов. Когда-то на озеро мог попасть любой горожанин, а с тех пор, как территорию облюбовали богачи, здесь отдыхали лишь владельцы близлежащих особняков. Дом Эверрайна выделялся на фоне роскоши подчеркнутой строгостью линий и простотой форм, являясь воплощением самого Рина.

У ворот пыхтел автомобиль, переливаясь в лучах солнца белым перламутром. Когда на улицу выпорхнула Рэйлин, водитель вышел, чтобы услужливо открыть ей дверь. Девушка помедлила, заметив, что к ней направляются Дарт и Флори. Дес остался дожидаться их, чтобы не создавать толпу, но даже пара человек вызвала у Рэйлин негодование. Ее широкие, идеально лежащие брови сдвинулись к переносице.

– Даже не думай! – обратилась она к Дарту, выставив руку вперед, словно надеялась остановить его этим жестом. – Рина здесь нет, и лучше вам оставить его в покое.

Она бросила на них взгляд, не менее враждебный, чем ее тон и поведение.

– Я бы не стал беспокоить его по пустякам.

– Никаких дел! – строго сказала Рэйлин, будто была родительницей, принимающей решения за ребенка. – Из-за вас он сейчас в лечебнице, вам этого мало?

Ей удалось осадить напористость Дарта. Он извинился и выразил надежду, что все в порядке. Рэйлин кивнула с таким гордым видом, будто лично спасла своего жениха. О том, что произошло, она не обмолвилась ни словом, зато назначила виноватых.

– Конечно, вам плевать, что с ним. Решать свои проблемы, – тут она недвусмысленно покосилась на Флориану, – куда важнее, чем беспокоиться о других.

Дарт предпринял еще одну безуспешную попытку достучаться:

– Хотя бы записку ему передай.

Холодное молчание в ответ и жест водителю, чтобы он открыл дверь автомобиля, стоило воспринять как отказ. Это вывело Дарта из себя.

– Я прошу не невесту Рина, а его архивариуса!

Прежде чем скрыться в салоне авто, Рэйлин оставила за собой последнее слово:

– Захочешь поговорить с архивариусом, приходи в контору. А сейчас я Рэйлинноэла Вирджиния Хоттон. Всего хорошего, Дарт!

Она нарочно озвучила их имена, чтобы подчеркнуть разницу в статусе: четыре жалкие буквы не имели права указывать тому, чье имя едва поддавалось запоминанию. Наконец-таки Рэйлин показала свое настоящее лицо: строгая, гордая, самовлюбленная, она не имела ничего общего с образом той скромной прелестницы, что парила под потолком архива и улыбалась гостям на семейном празднике.

В душе Флори вспыхнул такой гнев, что она метнулась к автомобилю и выпалила:

– Передайте своему жениху, что при осмотре Паучьего дома он пропустил труп. Будет лучше, если Рин самолично исправит оплошность.

Рэйлин промолчала, но по тому, как изменилось ее лицо, Флори поняла: послание дойдет до адресата. Важнее здоровья домографа могла быть только его репутация.

Дарт чуял надвигающуюся беду, и предчувствие его не обмануло. Едва они вошли в дом, их тут же встретили Офелия и Бильяна, обе обеспокоенные и жаждущие поделиться новостью. Лютены созвали срочный совет в Ползущем доме, потому что схватили подозреваемого. Дарт мрачно взглянул на Деса, который устроил поджог, втянув в дело Франко, а потом столь беспечно обошелся с важными сведениями. Бросаться обвинениями было поздно; теперь следовало разбираться с последствиями необдуманных поступков.

– Рин должен узнать! – воскликнула Бильяна и тихо добавила: – Они же нарушают Протокол…

Известие о том, что домограф в лечебнице, привело лютину в замешательство. Только он мог приструнить упрямца Франко и призвать к порядку тех, кто пошел у него на поводу.

– Нужно погасить искру, пока не разгорелось пламя, иначе мы сгорим вместе с безлюдями. – Голос Бильяны дрожал от тревоги, однако когда она посмотрела на Дарта, ее лицо приобрело строгое и решительное выражение. – Не знаю, как ты это сделаешь, но ты должен.

В глазах лютины Дарт выглядел героем, способным решить любую проблему, однако после ее ухода вид у него был совершенно потерянным и разбитым. Он сидел на полу, схватившись за голову, и сокрушался от бессилия.

Напряженная пауза затянулась. Офелия задумчиво крутила локон у виска, Дарт застыл в позе озадаченного мыслителя, а Дес мерил холл шагами, действуя всем на нервы.

– Кажется, кто-то из лютенов раньше нас узнал, что Рин в лечебнице. Они воспользовались моментом, когда нет ни его, ни меня, чтобы провести тайный совет без Протокола… – Дарт шумно выдохнул и потер глаза костяшками пальцев.

– Зато у вас есть козырь в рукаве! – сказал Дес так жизнерадостно, будто речь шла о каком-то реальном выигрыше в карточной партии. При этом он не сводил глаз с Флорианы и хитро улыбался. – У тебя, Фло, остался жетон домографной конторы. В суде Рин представил тебя своей помощницей. По документам и со слов домографа ты имеешь полное право исполнять его обязанности. Явись на собрание и разгони их поганой метлой!

Идея поставить лютенов на место пришлась им по душе. Они спешили и потому отправились в Ползущий дом через тоннели. Уходя, Дарт попросил Деса побыть в безлюде до их возвращения.

– Дай отгадаю: чтобы приглядеть за Офелией? – прищурился тот и, когда его слова подтвердили, бросил вслед: – Может, уже начнешь выплачивать мне жалованье няньки?

Ползущий дом служил жилищем для пастуха, но в одно холодное лето мор прошелся по городу и уничтожил поголовье скота. Обнищав и отчаявшись, пастух повесился в своем доме, который спустя годы превратился в безлюдя. Его построили неправильно: на склоне, без вколоченных в землю свай и всяких подпорок, отчего дом медленно сползал вниз и был назван Ползущим.

Пробираясь в полумраке тоннелей, Флори старалась не думать о том, что ждет в безлюде, иначе бы тряслась от волнения, и Дарт, держащий ее за руку, сразу заметил это. Беспокойство нарастало вместе с тем, как петляющие коридоры уводили их дальше и дальше. Наконец они добрались до тупика – небольшой арочной двери. Вместо