ручки к ней был приделан кнокер – металлическая голова быка с массивным кольцом. Дарт приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Удостоверившись, что можно действовать, он слегка потянул за кольцо. Тонкая полоска света прорезала мрак тоннеля, и рокот голосов после звенящей тишины показался слишком громким. Флори попыталась заглянуть за спину Дарта, но увидела лишь зеленый бархат. Бильяна стояла у самой двери, расправив фалды своего плаща, – благодаря ее предусмотрительности лютены в комнате не заметили, что дверь приоткрылась.

Обсуждение было в разгаре: негодующие возгласы, гневные выкрики, несмолкаемый галдеж и короткие всхлипы. Подозреваемый не пытался возражать и защищаться, только хлюпал разбитым носом, пока лютены глумились над ним.

– Поддай ему еще, Корн, пусть вспомнит, с чего начинал.

– Забыл, ублюдок, как целый квартал выжег?

– Гореть тебе самому, раз так любишь огонь.

– Развеем твой пепел над кварталом Опаленных!

Услышав это, Флори смогла объединить разрозненные реплики. Лютены поймали того, кто раньше был причастен к пожару, превратившему в пепелище целый квартал. Улицы стали трущобами, а на дешевой земле поставили огромные ангары и склады.

– Франко, да заставь его говорить! – выкрикнул кто-то.

– Засунь ему горящую спичку в ухо, тогда точно голосок прорежется.

– У меня есть идея получше, – ответил Франко.

В памяти Флори всплыл его образ: тучный мужчина лет сорока, с багровым лицом и мясистым носом, будто весь опухший от собственной важности. Здесь он считал себя главарем. Его следующие слова, обращенные к собратьям-лютенам, прозвучали как приказ:

– Ведите мальчишку.

Спустя минуту кто-то притащил в комнату ребенка. Его испуганный плач сотряс стены и напомнил Флори ту ужасную сцену из суда, когда лютину Ви заставили признать вину ради спасения сына. Кажется, правосудие лютенов не впервой прибегало к подобной уловке, потому что никто из присутствующих не отреагировал на вопли мальчика. В груди Флори стремительно разгорался гнев, вобравший в себя все прошлые обиды на лютенов. Что себе позволяли эти дикари?

Пора было вмешаться. Дарт решительно распахнул дверь, уже не прячась, а напротив, желая привлечь внимание. Бильяна первой заметила его: скорбное лицо на миг озарилось надеждой, но тут же осунулось при виде Флорианы. Лютина ожидала увидеть домографа, а не самоуверенную девчонку с фальшивым жетоном.

– Добрый вечер, друзья! – торжественно начал Дарт. Его бодрый тон и широкая улыбка совсем не подходили случаю.

Все собравшиеся ошарашенно уставились на Дарта, словно на призрака, возникшего из воздуха.

– Я тебя не звал, – отрезал Франко, глядя на него исподлобья, по-бычьи.

– Вроде бы это совет лютенов, а не ужин в твою честь.

Дарта ничуть не смутила проявленная враждебность. Это лишь подстегнуло его к действиям. Он сделал несколько шагов вперед, чтобы оценить обстановку. Флори не осмелилась последовать его примеру, предпочтя остаться в тени Бильяны.

– Мы решаем важные дела, Дарти, – проговорила Лиза с наигранной издевкой. Она сидела на столе, закинув ноги на стул, словно забыла, как пользоваться мебелью и все перепутала. – Пока ты играл в детектива, мы нашли реального преступника.

Дарт даже не взглянул в ее сторону, от чего Лиза презрительно скривила алые губы.

– Вы проводите совет не по Протоколу.

– Того требовали обстоятельства, – попытался оправдаться лютен с солдатской выправкой и суровым лицом.

– Мы поймали того, кто убил наших товарищей и угрожал нашим безлюдям, – напыщенно заявил Франко, – а ты до сих пор с бумажками носишься.

– Я здесь ни при чем, клянусь, – отчаянно воскликнул обвиняемый, цепляясь за единственную надежду спастись.

– А вот сейчас заткнись, Прилс! – рявкнул Франко.

Услышав знакомую фамилию, Флори ахнула и наконец обратила взор на пленника. Его привязали к стулу и задвинули в угол комнаты – так, что был виден только оплывший, сгорбленный силуэт. Теперь у нее не осталось сомнений, что это Торнхайер Прилс. Тот самый Прилс, чья жена с позором выгнала ее с работы. Флори огляделась и среди толпы, сбившейся на небольшой кухне, нашла еще одного Прилса. С опухшими от слез глазами и дрожащими губами Бенджамин был легко узнаваем: он и дома зачастую выглядел таким же.

– Совет, проведенный без дозволения домографа, расценивается как заговор, – отчеканил Дарт, процитировав пункт из Протокола.

– И кто же нас остановит? Не ты ли? – зло прищурившись, прошипел Франко.

Дарт запнулся, и Флори поняла, что пора ей вступить в игру.

– Я, как представитель домографа. – Она сделала шаг вперед, выставив перед собой жетон. Кто-то издал удивленный возглас, кто-то, осознавая серьезность ситуации, раздосадованно выругался. Франко стушевался, но быстро вернулся к роли главаря и выпятил грудь.

– Рыбьи потроха, кто к нам пожаловал! Госпожа Гордер собственной персоной! Сколько смотрел на вас в суде, так и не понял, из чьей постели вы к нам выпрыгнули: от Дарта… или все же от домографа?

По толпе прокатилась волна сдавленных смешков.

Флори застыла на месте, не в силах вымолвить ни слова. Она будто бы выпала из собственного тела и наблюдала за всем со стороны: как Дарт набросился на Франко, как они покатились по полу, как лютены расступились, чтобы не мешать драке, а Лиза в азарте вскочила на стол, дабы не пропустить зрелища.

Вокруг закрутились, зашумели люди, кто-то толкнул Флори в бок, а затем схватил за плечо. Бильяна вывела ее из ступора одной короткой фразой: «Спасай мальчика».

Решение пришло молниеносно. Она кинулась в гущу глумливой толпы, увлеченной потасовкой. Никто не заметил, как Флори схватила Бена за шиворот и потянула за собой. Мальчишка даже не сопротивлялся, потому что был потерян и слишком напуган.

Когда они выскочили в коридор, прогнившие доски заскрипели, точно безлюдь угрожал обрушить пол под их ногами. Флори поторопила Бена, а тот со связанными руками оказался не быстрее черепахи. Им некогда было распутывать узлы и раздумывать, в какую сторону бежать. Наугад они кинулись в одном направлении, но вскоре уткнулись в тупик. Повернули назад, вернулись и затем попробовали еще раз. Услышав впереди странный шум, Флори замедлилась и увидела, как стены перед ними складываются, перемещаются и выстраиваются в новых положениях. Безлюдь пытался поймать их в ловушку.

От перестройки стен пол затрясся. Бен упал и взвыл от боли. Пришлось развязывать ему руки. Узлы оказались слишком тугими, и вместо того чтобы бороться с ними, она решила вытащить руки из пут. Попыталась растянуть веревки у запястий, поддела пальцем и – о, чудо! – худая ручка выскользнула. Не успела Флори освободить вторую, как услышала приближающийся топот. Кто-то гнался за ними. Она рывком подняла Бена на ноги и устремилась вперед: там, где недавно была глухая стена, образовалась дверь. Вместо спасительного выхода беглецов ждала лишь очередная комната – совершенно пустая, с черной