1 августа Конев по «ВЧ» передал Катукову: 162–ю стрелковую дивизию 13–й армии повернуть фронтом на север и наступать на Климантув; 64–ю гвардейскую танковую бригаду снять из—под Кольбушова, а оборону участка возложить на части Пухова; 9–му механизированному корпусу 3–й гвардейской танковой армии предписывалось вести наступление на Мелец, двумя бригадами 1–й гвардейской танковой армии — на Опатув.[298]

— Что же, все правильно. Пока над фронтом нависает сандомирская группировка, всякие разговоры о продвижении наших войск в глубь Южной Польши неуместны, — прокомментировал этот приказ командарм.

Позже выяснилось, что войска 13–й и 3–й гвардейской танковой армий не были готовы к наступлению. На фронте действовали лишь передовые отряды 1–й гвардейской танковой армии, и только 6 августа пошли в наступление ее основные силы. Обходя узлы сопротивления немцев в районе Климантува, Богорья, танковые и механизированные бригады начали теснить противника к Сандомиру и Влостуву.[299]

Немцы готовились оказать серьезное сопротивление. Они создали в районе Хмельника, Бруске—Здруя, Жабче ударный кулак из четырех танковых и одной моторизованной дивизий во главе с опытным генералом Бальком, планировали выйти в тыл нашим войскам, действуя в направлении Опатув.[300]

Планы сандомирской группировки противника определялись приказом Гитлера. Разведчики в недавних стычках раздобыли его, и Катуков имел возможность с ним познакомиться:

«Три года мы бились с Советами. Армия проявила великий воинский дух. Настал решающий час войны. Мы не можем позволить русским наступать дальше. Потеря Кельце означала бы утрату важнейшего опорного пункта на подступах к Восточной Германии и поставила бы под угрозу окружения радом—сандомирскую группировку. Лишившись этого крупного узла железных и шоссейных дорог, мы дали бы Красной Армии свободный выход на оперативный простор Левобережной Польши и поставили бы под угрозу Лодзинский промышленный район и Верхне—Силезский угольный бассейн.

Приказываю: группе армий «Северная Украина» ликвидировать русские плацдармы в районах Баранув и Магнушев».[301]

Развернулись тяжелые бои на западном берегу Вислы, которые продолжались до 14 августа. Противник предпринял ряд мощных контратак, 7 августа из дальнобойной артиллерии в течение четырех часов обстреливал командный пункт штаба армии в районе Завидза.[302]

К исходу дня 14 августа 8–й гвардейский механизированный корпус перерезал железную дорогу Сандомир — Островец, овладел Даромином, Ботанцином и Лопатой, 11–й гвардейский танковый корпус отбил девять атак, вел бои за овладение населенными пунктами Яновице и Кунице.[303]

С раннего утра 16 августа на всем 120–километровом участке фронта вспыхивали дымки от разорвавшихся снарядов и мин: шла десятиминутная артподготовка. Грохот стих, и 1–я гвардейская танковая армия во взаимодействии с 102–м стрелковым корпусом 13–й армии перешла в наступление, отбрасывая противника за реку Опатувку. К исходу дня корпуса вели бои за населенные пункты Лукава, Кихары, Грабув Новый и Грабув Старый.[304]

Катуков то и дело запрашивал командиров корпусов и бригад о поведении противника. Отвечали все, словно сговорились: «Сопротивляется!»

Немцы сопротивлялись отчаянно. Части Гетмана к полудню заняли село Лукаву, закрепились на реке Опатувке, затем овладели Кихарами, но переправу у Оцинска занять не сумели. Незначительно продвинулся и Дремов. У села Двикозы он был остановлен.

Битва за Сандомир продолжалась и на следующий день. Вспыхивали ожесточенные танковые бои, они затихали только с наступлением темноты. Перелом мог бы наступить значительно раньше, будь у Катукова под руками лишняя танковая бригада. Увы, этого не было. И ждать помощи сейчас от командования фронта не приходилось: слишком много дыр предстояло закрывать не только на плацдарме, но и на всем фронте.

Хотя сандомирская группировка противника находилась в котле, у Катукова были опасения, что немцы, разрывая кольцо окружения, нанесут удар изнутри и извне. Если удар последует на Яновице, Стодолы, Адамув, то некоторые наши части окажутся в окружении.

Заняв круговую оборону, корпуса стойко отбивали атаки агонизирующего противника. Бои то затихали, то вспыхивали вновь. Бригады несли большие потери, выбывали из строя танки, люди. На этот период армия имела всего 184 танка и самоходно—артиллерийские установки, в мотострелковых батальонах нередко оставалось от 50 до 100 бойцов.[305]

В ожесточенных боях был ранен комбриг А.Х. Бабаджанян, погибли командир 27–й гвардейской мотострелковой бригады полковник С.И. Кочур, командир моторизованного батальона автоматчиков 44–й гвардейской танковой бригады капитан К.Я. Усанов, бесстрашный разведчик В.Н. Подгорбунский.

Командующий фронтом И.С. Конев требовал от Катукова ускорить разгром окруженной немецкой группировки, он приказал силами 11–го гвардейского танкового корпуса во взаимодействии с 3–й гвардейской танковой армией нанести удар на юг.

18 августа на коротком оперативном совещании командарм принял решение: 11–му гвардейскому танковому корпусу с 64–й гвардейской танковой бригадой и частями усиления продолжить наступление, главными силами войти в боевую связь в районе Двикозы с 3–й гвардейской танковой армией, совместно с 13–й армией овладеть Сандомиром; 8–й гвардейский механизированный корпус также входил в боевую связь с армией Рыбалко, действуя из района Кихары и Чернин.[306]

В 7.00 началась артиллерийская подготовка, она длилась относительно недолго, и сразу же 1–я гвардейская танковая и 13–я армии пошли на штурм Сандомира. Навстречу им двигался со своей армией Рыбалко. Войска сближались медленно, их наступление прерывалось частыми контратаками противника, который простреливал цепи наступающих частей артиллерией разного калибра как извне, так и со стороны окруженной группировки.

Два с лишним часа шли напряженнейшие бои за Сандомир. Танкисты Гетмана и Рыбалко, пехотинцы Пухова теснили противника к юго—западным окраинам, наконец полностью очистили город. Оставляя города, немцы обычно взрывали дома. На этот раз сделать ничего не успели, надо было уносить ноги. Наши солдаты, проходя по брусчатым мостовым, с любопытством разглядывали острые шпили костелов, древних замков, от которых веяло седой стариной.