сериала я бы не разговаривал сейчас с тобой, но, когда он закончился, люди, занимающиеся кастингом, сохранили мое имя в картотеке. Моя фамилия заканчивается на гласную, и когда появляется фильм, куда зовут каждого итало-американца в стране, меня приглашают именно на такую роль.

Майкл: Когда нужен кто-то, соответствующий стереотипам.

Стив: Давай не будем обманываться, я не собираюсь играть английского профессора. Но, конечно, специалисты по кастингу хотят отнести тебя к определенному типу. К счастью, мне удалось этого избежать. Очень повезло, что я попал в сериал «Втайне от родителей», где просто в течение пяти лет (110 серий) играл отца из пригорода, Лео Бойкевича. Теперь, в телесериале «Голубая кровь»[112] да, я играю итало-американца, но он детектив. Я отошел от темы мафии, и это потребовало сознательных усилий. Но это не значит, что я бы не снялся в таком фильме снова, если бы он был чем-то хорош.

Майкл: Ты снимался во множестве отличных фильмов и телесериалов. На что ты пробовался, но не попал?

Стив: Как только меня взяли в «Сопрано», Эллен Льюис, которая отобрала меня в «Казино», проводила кастинг на «Джильи»[113].

Майкл: «Джильи». Там было много громких имен. Бен Аффлек и Дженнифер Лопес исполнили главные роли.

Стив: Я сказал себе, что снимался в «Сопрано» несколько лет и знаю, что делаю. Мне не терпелось показать ей, чему я научился, потому что я прослушивался у нее раньше, будучи еще совсем зеленым. Я жил в Маленькой Италии, стоял влажный июньский день. Я говорю: «К черту, я приду слишком рано. Не буду брать такси, сяду на метро».

На мне серая рубашка, я потею, как какое-то животное. Спускаюсь в метро, а там жарко, как в аду. Я выхожу из поезда, мне идти еще пять кварталов. К тому времени, как я добираюсь до ее офиса, я уже весь постыдно мокрый, как Альберт Брукс в фильме «Теленовости»[114]. Я иду в ванную, пытаюсь вытереться полотенцем, это катастрофа. Потом иду на запись. Конечно, ничего хорошего не получается. Худшее прослушивание в истории. Эллен, разумеется, не могла быть более вежливой – ни слова не сказала о том, как сильно я облажался. Надеюсь, что они сожгли ту запись.

Майкл: «Джильи» известен как один из худших среди когда-либо снятых фильмов.

Стив: Ну вот, я не получил роль в худшем из когда-либо снятых фильмов.

Майкл: Ты снимался в самой последней серии «Коломбо», верно?

Стив: Да, совершенно случайно, в самой последней сцене самого последнего эпизода «Коломбо».

Майкл: И в середине всего этого ты начал писать книги серии «Гумба». Мы упомянули о «Путеводителе Гумбы по жизни», а потом была «Книга любви Гумбы».

Стив: А за ней «Диета Гумбы», в рекламе которой использовали строчку: «Освежитель воздуха в вашей машине – это ломтик сыра проволоне?»

Майкл: «Диета Гумбы». Были ли книги, которые ты предлагал, но получил отказ, например «Руководство Гумбы по садомазохистскому сексу» и тому подобное?

Стив: Нет. Эту книгу так и не приняли.

Майкл: Но потом ты занялся фантастикой. «Никки Второй». О подростке, который едет жить в Бруклин к своему дяде и начинает контактировать с мафией. Как тебе пришла в голову идея?

Стив: Мне буквально приснился сон об этом, приснилась идея книги.

Майкл: Это был сон?

Стив: Клянусь. Мне все приснилось, а на следующее утро я позвонил своему издателю. Она свела меня с Беверли Горовиц из Random House, которую я буду любить до конца дней. Я изложил ей свою идею, она добавила некоторые предложения, и в основном все тут же было готово. Это оказалось здорово. По книге сняли фильм, но на это у меня ушло семь лет. Мы перебрали девять сценариев. Снятый по ним фильм – одно из моих высших достижений.

Майкл: И последняя книга – «Правила большого папы», о воспитании подростков. У тебя две замечательные девочки.

Стив: Любовь всей моей жизни – жена и дочери.

Майкл: Помню, мы говорили с тобой о «Правилах большого папы». Ты сказал: «На телевидении всегда так: отец – болван. Гомер Симпсон, “Женаты, с детьми”, жена всегда умная, а отец – слабоумный». Вы хотели избавиться от подобного стереотипа, потому что отцы не всегда тупицы.

Стив: Именно об этом и была книга. Это комедийный взгляд на воспитание детей. Мы с женой вырастили двух дочерей, черт побери, потрясающих детей. Я не думал, что все так сложно. Жизнь идет как идет. Мне не нравится, когда дети не уважают родителей. Это отстой.

Майкл: Медоу и Эй-Джей очень неуважительно относятся к своим родителям.

Стив: Они оба очень грубые, избалованные, приблатненные дети. Оба ребенка Сопрано такие. Медоу в последующих сезонах вырастает в воспитанную женщину, но со своей матерью она обращается ужасно. Я не потерплю такого и десяти секунд. Подобное дерьмо просто выводит меня из себя.

Майкл: Раз уж мы перечисляем вещи, которые бесят Стива Ширрипу, то могли бы упомянуть и о футболках.

Стив: Однажды я получил по почте футболку «Talking Sopranos», и что на ней написано? «Talking Sopranos with Michael Imperioli and Steve Schirripa» / «Обсуждаем «Сопрано» с Майклом Империоли и Стивом Ширрипой».

Майкл: Нормально. Это наши имена.

Стив: Я не одобрял эту футболку, Майкл.

Майкл: В чем проблема?

Стив: Хорошо. Я вроде как твой партнер, но все, что мы делаем за последние двадцать лет, все, что мы делали вместе, – везде твое имя на первом месте, а мое на втором. Это неправильно.

Майкл: Они идут в алфавитном порядке, Стив. Имя и фамилия. М перед С, И перед Ш.

Стив: Ты несешь чушь.

Майкл: Нет, это не так. Эбботт и Костелло, Льюис и Мартин, Крэмден и Нортон, Леннон и Маккартни. Все в алфавитном порядке.

Стив: Маккартни до сих пор не в восторге от этого, поверь мне.

Майкл: Ты думаешь, он затаил обиду, потому что его имя было вторым в партнерстве?

Стив: Думаю, он абсолютно точно обиделся, как и я. Почему? Потому что ты выиграл премию «Эмми»? Ты был номинирован на кучу «Золотых глобусов»? Ты написал сценарий пяти серий? Ты годами бросал мне это в лицо.

Майкл: У тебя проблемы с подобными вещами. Мне на самом деле насрать.

Стив: Ты точно знаешь, что делаешь. Ты дергаешь за ниточки исподтишка.

Майкл: Я не дергаю ни за какие ниточки.

Стив: Следующую партию футболок мне лучше сперва одобрить, иначе нам конец.

Майкл: Принято к сведению. Давай продолжим. Слушай, я знаю тебя уже двадцать лет,