себя общественное презрение было не лучшим способом получить новые контракты от римского государства.

– Гай Юлий Цезарь оплатил мою поездку, – признался он наконец.

– Обвинитель?

Котта показал пальцем туда, где сидел его молодой племянник.

– Он самый, – подтвердил строитель.

Цезарь встал.

– Строитель, нанятый Долабеллой, – громко и быстро заговорил он, не спрашивая разрешения у председателя, – способный лично подтвердить, что не имел возможности заняться починкой Эгнатиевой дороги, поскольку для этого ему не предоставили никаких средств, был найден мертвым: кто-то воткнул кинжал ему в спину. Вот почему за подтверждением плохого состояния дороги мне пришлось обратиться к другому строителю…

– Слово предоставляется защитнику, – властно заявил Помпей.

Цезарь молчал, но не садился.

– Я мог бы попросить молодого обвинителя не перебивать меня, но это не имеет значения, – продолжил Котта с самодовольством человека, полностью владеющего положением. – Мы все сожалеем о смерти предыдущего свидетеля, и тем не менее обвинитель мог бы найти человека, который помогал убитому строителю. Но нет, куда проще, удобнее и надежнее нанять, подчеркиваю, нанять другого свидетеля, другого строителя, который заведомо испытывает неприязнь к моему подзащитному, и хорошо ему заплатить, чтобы он говорил по подсказке обвинителя. – Он повернулся к строителю. – Как жаль, что по нашим законам лжесвидетельство не карается должным образом, но боги позаботятся о возмездии для того, кто лжет ближним перед справедливым судом! Клянусь Юпитером, это не свидетельство, а нагромождение купленной лжи!

Он умолк.

Цезарь собирался заговорить, но тут вмешался Помпей:

– У обвинения есть другие свидетели?

Цезарь понял, что председатель суда не принял его заявление. И что бы он ни сказал, Помпей не изменит своего решения.

Он уставился в пол.

Вздохнул.

Ему нужно было привести мысли в порядок.

LI

Второй свидетель Цезаря: Орест

Базилика Семпрония, Рим

77 г. до н. э.

Цезарь хотел было поспорить с Коттой, но, по правде говоря, не знал, как правильно сделать. К тому же Помпей не позволил ему продолжать. Котта подорвал доверие к показаниям строителя одним лишь намеком на то, что они будто бы куплены.

Цезарь смутился.

– У обвинения есть еще свидетели? – повторил Помпей, который, похоже, наслаждался растерянностью юного Цезаря, племянника Гая Мария.

– Орест, жрец храма Афродиты в Фессалонике, – прошептал Лабиен другу. Цезарь кивнул, по-прежнему глядя в пол, сделал глубокий вдох и взял себя в руки.

– Обвинение… – Он сглотнул слюну, покачал головой и посмотрел в глаза Помпею. – Обвинение вызывает Ореста, почтенного жреца храма Афродиты в Фессалонике, – проговорил он громко и четко и на несколько минут сел, чтобы передохнуть и собраться с мыслями. Старик тем временем занял место на скамье, предназначенной для свидетелей.

– Похоже, они отлично подготовились, – заметил Лабиен. – Все ответные доводы тщательно продуманы.

– Нет, – возразил Цезарь, – просто они знают то, чего не должны знать. Откуда им известно, что мы оплатили поездку строителя? Что с Марком разорвали контракты после того, как Долабелла с Суллой пришли к власти? Все это можно было выяснить, но мы прибыли из Македонии всего несколько дней назад, они едва успели узнать имена новых свидетелей. Это… странно. Они хорошо осведомлены. Кто-то очень постарался.

Лабиен не знал, что ответить.

Перед судом предстал старый Орест.

Римский форум

Накануне ночью

– Спокойно, говорю вам, – еще раз повторила женщина.

Рабы застыли, все еще сжимая под туниками рукояти кинжалов. По правде сказать, у них не было ни малейшего желания вступать в поединок: двух неизвестных тоже сопровождали рабы, едва ли не в большем числе. Если два отряда бросятся друг на друга с ножами, многие с обеих сторон погибнут. Вот бы хозяева выяснили отношения на словах! Но хозяйка держалась спокойно и уверенно.

– Что ты хотела нам рассказать? – полюбопытствовал один из неизвестных.

– Я расскажу вам все, что вы пожелаете, только бы Цезарь потерпел поражение в суде, – ответила она. – Что вам угодно знать?

Двое переглянулись, по-прежнему скрываясь в тени капюшонов. Наконец один повернулся к женщине. Он хотел спросить ее, почему она предает Цезаря, но передумал и перешел сразу к делу:

– Нам нужны имена новых свидетелей со стороны обвинения, мы должны узнать о них как можно больше. Главное – их слабые места.

Будто усомнившись, правильно ли она поступает, предавая Цезаря, женщина беспокойно повертела головой, всматриваясь в ночные тени, и наконец остановила взгляд на лицах, неразличимых под капюшонами.

– Хорошо, – сказала она.

И заговорила.

Базилика Семпрония, Рим

Суд над Долабеллой, prima actio

Цезарь медленно встал. Он очень рассчитывал на показания свидетеля, но после вмешательства Котты слова Марка не имели никакой цены. После встречи с Орестом в Македонии Цезарь полагал, что старик станет его главной опорой на суде. Но потом все изменилось. Старый жрец готов был ему помогать, он сделал бы что угодно, лишь бы правосудие свершилось и Долабеллу постигла заслуженная кара за его жестокость и злодеяния, но он был уже дряхл, а путешествие из Македонии в Рим – сначала по проклятой Эгнатиевой дороге (от которой осталось одно название, что бы ни утверждали защитники), затем на корабле и по суше из Южной Италии до Рима – похоже, окончательно подорвало его здоровье. Цезарь не был уверен, хватит ли у старика сил явиться в базилику Семпрония на prima actio, но силы нашлись. Тем не менее молодой защитник сомневался, стоит ли принуждать его давать показания. Орест несколько раз приходил к Цезарю, ужинал с его женой, матерью, сестрами, Лабиеном и другими гостями, читал им отрывки из Софокла и Еврипида. Воодушевление старика тронуло всех, но было заметно, как быстро он устает. Слышал он плохо. Вопросы приходилось задавать по несколько раз, а в последние дни стало очевидно, что он забывает недавние события и разговоры, которые велись накануне, хотя помнит случаи из отдаленного прошлого. Как бы то ни было, предыдущие свидетели были убиты, показания строителя опровергнуты, и Цезарю оставалось лишь обратиться за помощью к бедному старику. Он должен был использовать любую возможность.

Цезарь вышел в середину зала и заговорил с Орестом громко и внятно, четко произнося каждое слово и глядя ему в лицо, чтобы старик видел движения его губ и сразу понимал, о чем идет речь.

– Тебя зовут Орест, и ты был жрецом храма Афродиты в Фессалонике, на восточном побережье Македонии. Правда ли это?

– Правда, – подтвердил старик несколько надтреснутым, но довольно бодрым голосом.

– Учитывая твой возраст и честную, достойную жизнь, которую ты вел столько лет, в родном городе тебя уважают, так? – спросил Цезарь, не сводя с него глаз и очень медленно произнося каждое слово.

– Да, люди меня уважают.