а ведь это прямое развитие импульсной теории поля, которую проходят в академии. Вот это-то и бесит старых пеньков, которые боятся за свои кресла и статус жителя Вечного Города, вдруг окажется, что они совсем не так нужны, как надуваются!..

Сати остановился прямо перед сидящим в кресле Светлейшим, потом подошел к оконной панораме и спрятав руки в глубоких складках одежды, стал смотреть, как начинается день. Благодаря купольной системе восьми башен, рассвет над городом вставал одновременно со всех сторон, словно огонь, обнимающий священный сосуд государственности вселенной. Сам Дворец Синклита был еще в тени, а башни уже розовели и мягко бликовали, когда лучи попадали на серебро граней куполов.

— Забыл тебе сказать, — повернулся он к Светлейшему, — Ави кажется, сумел алгоритмизировать его выходы за Последнюю Черту. Я только что от него. Еще чуть-чуть и возможно нам удастся действительно направлять его, помогать ему. Ну не может же он быть все время один?

Коро успокаивающе поднял руки.

— Это очень хорошо, но и я забыл тебе сказать, что если мы не утвердим указ о его статусе, импичмент будет объявлен всему Совету Координации и мне!

— Вот интересно! А разве такое возможно?

— А вот — попробуют!

— Черте что — дети! — хмыкнул Сати. — И что инкриминируют?

— То, что мы его сразу не посадил на трон Пифии.

— Ну, а посадили бы, обвинили в издевательствах, им же надо изображать деятельность! Дума!..

Сати пожал плечами.

— На границу бы их всех, поближе к горящему мясу!..

Оба невесело рассмеялись.

— Знаешь, — сказал Коро, — я тут копался в архивах Ави и нашел интересную информацию, такую древнюю, что чуть ли не от Манна, вторая или третья эпоха. Систему тогда еще только обкатывали и вели одного индивида, тоже со Спирали — почему я и вспомнил. Великолепный экземпляр, судя по остаткам голограмм! И вот его прозевали. То ли Систему переоценили, то ли его недооценили…

— Так вот, — продолжал Коро, приглашая Сати присесть рядом с ним, — отчет “ведущего” Системы очень похож на твой отзыв о Томасе, прямо трактат! Он клянется, что лучшего экземпляра не видел и умоляет руководство присмотреться к нему внимательнее. Что-то вроде укорительной записки наверх. Так вот, его подвиги тоже, каким-то образом, были связаны с Дном и царством теней. Томбр тогда был еще болотцем, а вот лорду Смерти он сильно утер нос, правда, эта информация практически утеряна, слишком древняя. То ли он был все-таки обучен, но “ведом” без посвящения, то ли так же сорвался, как Томас или это вообще произошло у него спонтанно, как при свидании с Говорящим и он потом уже был “поднят” в Ассоциацию. Темны дела сии, но там, на Спирали, он стал богом.

— Томасу это не грозит, не то время, в лучшем случае упрячут в какой-нибудь бункер… — Сати хмыкнул. — Похоже, мы все увлечены Спиралью.

— Там необыкновенная материальность, но они за нее расплачиваются, быть там тяжело. Они и называют свою реальность Землей, как будто чувствуют, что уходят в прах.

— Они уходят?

— Во всяком случае, Ави так думает. Система там почти не работает, только режим слежения. Она «считает», что это бесперспективно. Может быть, поэтому все так увлечены Спиралью — всегда интересно наблюдать исчезновение больших объектов, своего рода некрофилия.

— Жаль, — сказал Сати, с улыбкой вспоминая что-то. — Впрочем, старуха, это еще не оракул. А что случилось с этим… как звали этого героя?

— Ираклий. Поцелуй смерти. Лорд послал свой знак через женщину, он был взбешен. Ираклий протаранил его захолустье, как астероид, украл какое-то чудовище — не то пса, не то змея, которое охраняло преисподнюю, вытащил своего друга и чуть не ранил его самого.

— Деянира, — пробормотал Сати. — Ничего не ведающая Деянира.

— Что?

— На Спирали это одна из любимых легенд. Женщина хочет вернуть мужчину и убивает его этим.

Фома лежал под деревом и блаженно жмурился на первые лучи солнца. Доктор что-то говорил, он кивал, но воспринимал это, как капли дождя по крыше, фоном. Озера лежали тремя глубокими, темно-синими чашами, которые держала, неколебимо, суровая стража гор в занимающемся пламени неба — утреннее чаепитие титанов. А далеко внизу, в долине, окутанной туманом и тенями, где не было этого будоражащего гимна светила, все еще спало.

Нет, все-таки утра в Кароссе замечательные!..

— Ты меня слышишь? Эй, ты что? — тряс его Доктор. — Что с тобой, тебе плохо?

Фома открыл глаза и укоризненно посмотрел на своего мучителя, потом вздохнул мечтательно:

— Мне хорошо-ооо…

— Так хорошо, что встать не можешь второй день! Что это у тебя?

Но Фома не слышал. Вместо этого он не мигая смотрел на поднимающееся из-за гор солнце. Все будет хорошо! Утро говорило об этом в полный голос, несмотря на то, что Мэя была, как говорят медики, в критическом состоянии и не транспортабельна: бред, жар, и вдруг едва заметный, нитяной пульс и даже кома, и все это по три раза в час. Все-таки лорд окунул ее в Лету, затанцевал. Ждали кризиса.

— Мэя говорила, что здесь, в окрестностях монастыря, драконы водятся, — сказал Фома с блаженной улыбкой. — Во всяком случае, водились.

— Ну и что? — не понял Доктор.

— Ты не понимаешь! Если услышать первого дракона, то вшей не будет… — Фома дернул подбородком уважительно. — Никогда, примета такая!

— Не знал, что тебя это волнует. Что мне тебя еще на вшивость проверять?

— Не надо, Доктор! — хохотнул Фома. — По тем проверкам, что ты мне устраиваешь, на мне можно не то что вшей, тараканов найти!

— В голове! Тут не знаешь, как тебя поднять, а ты всякую ерунду несешь!

— Это не ерунда, Док… — Фома не прекращал блаженно улыбаться на восход. — Это народная примета такая. Драгонлэнд! У них сейчас как раз пора гнездования, петь, голубки, начинают.

— Ну, а есть примета, чтобы на ноги