озабоченный пошляк и дурак, к тому же, восхищался Фома, но княжна не дала ему перебить себя.

— И почему бы мне, действительно, не признаться в том, что я помогала монахам розового ордена? Ведь они сейчас в фаворе, наверху, и я разделю победу и почести вместе с ними, а, граф?.. За содействие, так сказать… И в бассейне была тоже я, я вас подвинула на подвиг, вы убили Скарта, прогнали Хруппа, спасли страну от поражения и разорения… Я же герой, наряду с вами, соучастник! Более того, инициатор, если вы ещё способны понимать, что это такое! Почему бы мне ни признаться в этом? Что я теряю, если признаюсь? Ничего! Только приобретаю. Так в чем же смысл моего запирательства, как вы говорите? Может быть, вы сами мне его объясните, потому что я ничего не понимаю!

Что княжна не утратила, вместе с обаянием, так это ум, и его доводы были убийственны. Но он же собственными глазами видел и слышал. Что с ним? Неужели галлюцинации? Кто-то из них должен немедленно записаться на прием к Фарону!..

И тут Фома вспомнил. Господи, как же он мог забыть?

— Родинка, княжна! — воскликнул он. — У вас… там… — Он деликатно показал, где. — Родинка!

Княжна блеснула глазами.

— Это ничего не значит, в конце концов, вы могли ее видеть в бане, — сказала она.

— Именно там я её и видел первый раз, а второй — здесь.

— Ну, это уже опять фантазии начались, — произнесла княжна уставшим голосом, словно уже не надеясь избавиться от графа. — Я же вам говорю, мне нет смысла запираться! Вы не хотите уйти по-хорошему?

Она протянула руку к шнуру вызова над креслом.

— Княжна, я видел еще одну родинку, которую не увидишь и в бане. В форме капли!..

Гея побледнела, рука ее безвольно упала, так и не найдя сонетки.

Фома даже испугался, это не было игрой! Может быть, распущенность двора сильно преувеличена Мартином? Он убьет этого паршивца!

В дверь громко постучали.

— Если нет, княжна, я готов…

Фома в растерянности развел руками, извиняясь; теперь он видел, как оседает в обмороке первая красавица Кароссы. «Чего сказал? — бормотал он. — Подумаешь, еще одна родинка».

В дверь уже барабанили. Это был маркиз. Фома даже не удивился, хлопоча возле княжны, как же без него?

— Гея, ответьте мне или я выломаю дверь!..

И выломает! Отношения у них с княжной явно не тантрические, совместными медитациями не пахнет. Дверь распахнулась, на пороге возник полуодетый маркиз де Вало. В руках у него был клинок. Похоже больше ничего в этих руках никогда и не бывало, даже Геи.

Первое, что он увидел — извращенец граф, не жалея себя, лупит по щекам его княжну! Княжну, которая… которой… Маркиз оцепенел.

— А, Вало! — поприветствовал Фома обалдевшего маркиза. — Входите-входите! Княжна как раз в обмороке.

— Что ты с ней сделал, мерзавец?! — заревел маркиз, и бросился на него.

Слава кругам, княжна пришла в себя от звонких оплеух, коими он щедро рассчитался с ней за игру в «несознанку», и потребовала прекратить безобразие. Давняя неприязнь, таким образом, не закончилась знаменитой уже первой русской позицией в фехтовании.

Маркиз немного успокоился, видя её живой, а постель не смятой. Он был даже готов слушать, не размахивая клинком. Прежде, чем что-либо наврать ему, Фома обратился к княжне.

— Так… есть? — спросил он.

— Подите прочь! — бросила она устало. — Оба!

— Благодарю вас, княжна! — с чувством произнес Фома, и раскланялся с ней и де Вало.

Ему записываться на прием к Фарону не надо!..

— Маркиз! — остановила княжна де Вало, бросившегося было вслед за графом. — Дайте мне воды!

— Граф, — добавила она, — но это ничего не меняет!

— Конечно, княжна, у сэра Джулиуса есть чудесное средство от склероза!

Чертова кукла! Красивая и корыстная. Ей нужно все или ничего. «Это ничего не меняет!» Конечно, теперь это ничего не меняет, кроме того, что Мэю нужно срочно увозить подальше от этого осиного гнезда, здесь все время что-нибудь делят: власть, деньги, круги, монаршее благоволение. Такое впечатление, что княжна была невменяема какое-то время. Не может человек беззастенчиво врать, а потом грохнуться в обморок! Хотя…

Мэя не спала. Она сидела на кровати в той же позе, что и ночью, в глазах ни ветерка сна — испуг.

— Где ты был?

— У короля, — не мигая соврал он. — Ему опять не спится. Передает тебе привет.

— Привет?! — расширила глаза Мэя.

— Ну, в смысле справлялся о тебе, — опомнился он.

Мэя вздохнула.

— Что, опять?.. — спросил он.

Она выздоровела, но её мучил кошмар, все время один и тот же: они убегают, смерть настигает, она зовет графа, граф остается, но остается, на самом деле, почему-то всегда она, а он уходит.

— Ты все время уходишь!

— С чего ты взяла, что я ухожу? Я все время с тобой.

Мэя пожала плечами.

— Ни с чего. Просто знаю.

— Ничего, разберемся и с этим.

Он поцеловал ее. От нее пахло парным молоком. Она с надеждой и недоверием посмотрела на него. Да?

— Обязательно! А еще мы едем в замок и будем там жить!

— Правда? — обрадовалась Мэя.

— Правда!..

Да, пока не вернулся Доктор с кругами из этого чертова хранилища, думал он, у нас, может, будет пара дней. Сделать что ли пазуху во времени?.. Он не подумал о последствиях такого желания.

14. Прощание с Мэей

— А кто такой Орфей?..

Фома пребывал в прекрасном расположении духа.