class="p1">– Я знаю, о чем ты думаешь, но я прошу тебя выслушать меня, Арчи. – Я смотрела на него с отчаянием. – Пожалуйста.

Он скрипнул зубами. Я заметила неудержимый гнев в его миндалевидных глазах, но в то же время и любопытство. Арчи едва заметно кивнул, и я продолжила.

– Папа был невралгиком. Мама – эмпатом. Вся родословная Гринбладов состояла из эмпатов. Но по мере развития наших способностей, когда каждый из вас интуитивно осознавал, с чем может установить связь, со мной было совсем по-другому. Я постоянно слышала шепчущие голоса, видела тени, которые окружали ауру. Иногда я чувствовала взрывную волну вокруг себя, и каждый звук приглушался, пока я ощущала, что стою между мирами. Я не могу это описать. Но я была так напугана, Арчи. И напугана до сих пор. Со мной что-то не так. И я хотела выяснить, что.

Арчибальд очень долго не произносил ни единого слова. Тишина начинала душить меня. С каждой секундой молчания паника во мне нарастала. Наконец Арчи повернул голову.

– Верховные бы это поняли. – Он фыркнул и покачал головой. – Они были бы готовы помочь тебе, как и всем нам, Ди.

Я знала, что он отреагирует именно так. Все это время я знала об этом. И все же какая-то крошечная часть меня надеялась, что он поддержит. Предпочтет меня Высшим.

– Ты не можешь этого утверждать, – прошептала я. – Они способны на жестокие поступки, Арчибальд. Они…

– Достаточно! – Он приподнялся и беспокойно задышал. Под воротником его свитера появились красные пятна. – Я не потерплю, чтобы кто-либо из членов моей семьи плохо отзывался о Верховных в моем присутствии. Даже если речь о тебе, Диди.

– Арч… – Я использовала всю силу, чтобы вытащить себя из кровати с балдахином, ухватившись за косяк. Мои ноги дрожали, но мне все же удалось подойти к нему. Но, когда Арчи внезапно оказался так близко, я не знала, что еще сказать.

Я потерялась в его темных веснушках, тонком носу и ровных чертах лица. Я потерялась в красоте своего кузена и забыла, что такого рода желания были для нас запрещены. Его глаза выглядели словно темные изумруды. Как будто я созерцала красоту ночи прямо перед тем, как должна была разразиться буря, которую, как я знала, невозможно предотвратить. Но мне все равно. В тот момент мне было наплевать на все. Я обхватила его лицо и прижалась губами к его губам.

Арчибальд с трудом дышал. Я почувствовала его удивление. Но я также чувствовала, как он отдавался мне. По телу Арчи прошла дрожь. Моя сила очень отчетливо ощущала это. Я почувствовала облегчение. Из него вырвался тихий звук. Это прозвучало как удовлетворенный вздох. Поцелуй длился два удара сердца. Две чудесные, парализующие секунды, которые отправили меня в полет сквозь немыслимые сферы. Это были самые прекрасные секунды в моей двадцатидвухлетней жизни.

Пока Арчи не оттолкнул меня от себя. Я пошатнулась. Его глаза были широко распахнуты. Словно в трансе, он ощупал свои губы. Я могла только стоять и смотреть, как шок проникает в потрясающие черты лица Арчи. Осознание того, что он был со мной, разрушило часть его красоты. Часть нашей красоты.

– Что это значит, Ди? – Его голос был всего лишь тихим дуновением. – Почему…

– Ты тоже это чувствуешь, Арчи. – Мое дыхание было учащенным. – Скажи мне, что я не ошиблась. Скажи мне, что я оказалась права, предположив, что почувствовала твое желание. Что я не выставила себя дурой… Что я… – С каждым моим словом его шок сменялся гневом. Я сглотнула. – Арчи?

– Ты ошиблась. – Его голос был жестким. – Между нами ничего нет. Никогда не было. Клянусь богами, ты моя двоюродная сестра, Дидре, и это, – он указал пальцем между собой и мной, в то время как его губы пренебрежительно скривились, – отвратительно.

Что-то ценное разрушилось во мне. В поисках опоры я потянулась к цепочке, которую он мне подарил.

– Арчи…

– Тебе следует держаться от меня подальше. – Он сделал несколько шагов назад. – Я ничего не скажу Верховным о твоем предательстве, потому что ты часть моей семьи. И я также буду молчать о твоих запретных чувствах. Но ты должна… – Арчибальд врезался в мой туалетный столик. Красные пятна поползли по его щекам. Он снова и снова водил рукой по своим волосам. Его дыхание было сбившимся. – Не подходи ко мне близко. Я буду молиться богам, чтобы изгнать из тебя дьявола, Ди.

Я задыхалась, потому что чувствовала, что теряю почву под ногами. Его слова были подобны ржавому мечу, безжалостно пронзающему мою грудь. У меня не было времени хоть что-нибудь ответить, потому что Арчибальд развернулся и исчез. Дверь захлопнулась прежде, чем я успела как следует осознать, чего лишилась в течение последних нескольких минут.

В тот момент мне стало наплевать на все. Я почти чувствовала, как в моих глазах погас свет. Мир был несправедлив. С тех пор как я родилась, жизнь наказывала меня. Пришло время отомстить ему.

Я узнаю, кто я такая, даже если это будет последним, что мне суждено сделать в этой жизни. Я – Дидре Гринблад, и отныне никто не смеет контролировать мою жизнь.

И любой, кто встанет у меня на пути, познает, что такое настоящий страх.

Хелена

Брат и сестра Бернетта смотрели на меня. Они могли быть близнецами. Я чувствовала, как по спине бежал холодок по мере того, как Тираэль разглядывал меня. Но, как ни странно, это было приятное ощущение. Я почувствовала покалывание в области живота. Несмотря на трудности и пытки, перенесенные во время церемонии, я чувствовала себя… хорошо. Что произошло? Профиль Тираэля был последним, что я видела перед тем, как меня разбудили меланхоличные звуки их мелодии в прошлой спальне Жислен.

Кораэль бросила на брата долгий, проницательный взгляд. Как будто она хотела ему что-то сказать. Или более того: предупредить Тираэля о чем-то. Но о чем? Обо мне? Вряд ли я представляла какую-либо опасность.

Наконец Кора собралась и покинула зал. Когда она проходила мимо меня, ее губы сложились в слабую улыбку, но она не коснулась глаз Кораэль. Эта улыбка выглядела печально.

Наступила тишина, прерываемая только потрескиванием огня в камине.

– Привет. – Голос Тираэля звучал грубо. Как всегда. Это было всего лишь одно слово, но внезапно в моей душе вспыхнуло теплое чувство, и я почувствовала, как по щекам разливается жар. Ти сидел на стуле у пианино, его льняные брюки, покрытые коркой грязи, были закатаны на лодыжках. На ногах у него были черные сапоги на твердой высокой