— Мистер Кемаль Аслан, — патетически говорил прокурор, явноперехватывая инициативу у адвокатов, — не мог оказаться столь неблагодарным поотношению к стране, которая дважды оказала ему свое гостеприимство. Мы верили вблагородство этого достойного человека и не ошиблись. Вырвавшись изкоммунистического ада Болгарии, он нашел в нашей стране свое счастье, женился,обрел семью и, наконец, стал настоящим американским гражданином и частью нашегообщества. Мы раскрыли ему объятия, как когда-то раскрыла объятия наша странадля его отца и сказали ему — добро пожаловать на нашу землю.

Прокурор говорил красиво и убедительно. Весь пафос, которыйон приберег для обвинения, теперь ложился в яркую оправдательную речь мистераКемаля Аслана. Прокурор так радовался, словно он сам выиграл процесс иливыпустил человека по собственной инциативе. Умный Розенфельд попыхивал сигарой,не вмешиваясь в его болтовню. Он ценил конкретные дела, на чистом ораторскомискусстве в Америке далеко не уедешь. Эти времена уже прошли.

Наконец, привели Кемаля Аслана. Он был о новом темномкостюме, гладко выбрит, со своими изящными очками «от Валентино». Увидев его,журналисты приветственно загудели. ФБР не любили многие, а тут еще явноеиздевательство над журналистами работников Кэвеноу, не разрешавших им ни одногоснимка, не отвечавших ни на один вопрос. Теперь журналисты брали реванш слишкомоткровенно. Кэвеноу не было на пресс-конференции, иначе ему пришлось бынелегко. Зато прокурор Фэннер с завидным постоянством обходил трудные вопросыи, улыбаясь, отвечал совсем не по теме. На некоторые вопросы он вообще неотвечал, предпочитая показывать всем свои красивые зубы.

Вопросов задавали много. Всех интересовал вопрос, наосновании каких улик был посажен мистер Кефаль Аслан. Под хохот присутствующихКемаль рассказал о розыгрыше в Балтиморе и бдительности ФБР, проверившихквитанции и деньги на стоянках, также все водительские права штатов Мэриленд,Нью-Йорк, Техас и Пенсильвания. Агенты ФБР были выставлены кретинами, годнымидля посмешища. Кэвеноу слушал пресс-конференцию Кемаля в своем кабинете, сжимаякулаки. Рядом стоял мрачный Хьюберт. Эшби, видя, как неистовствуют прокурор и,журналисты, старался сохранять спокойствие.

Когда, наконец, кончилась пресс-конференция и журналистыпоспешили по редакциям своих газет, готовя сенсационный материал, Кемальподнялся в кабинет начальника тюрьмы со своими адвокатами и прокурором, где ужесидели Кэвеноу и Эшби. Хьюберт благоразумно был удален, и Кэвеноу, на темнойкоже которого не была видна красная краска гнева, дрожащим голосом принесизвинения за ошибки своих сотрудников и, грубо растолкав адвокатов, ушел изкабинета.

Эшби попросил Кемаля задержаться на несколько минут. Получивего согласие, адвокаты оставили его одного в комнате с мистером Эшби. И толькокогда они остались, наконец, одни, Эшби сказал:

— Вы хорошо держались, мистер Кемаль.

— Благодарю вас, — наклонил голову Кемаль, — я буду считатьэто вашим комплиментом.

— Так и есть, — ответил Эшби, — вы выиграли важную партию.Но у меня есть предчувствие, что мы с вами скоро встретимся. Конечно, выздорово все нам подпортили с этим письмом Тома. И со своим признанием, что действительнобыли в Балтиморе. Мы ведь строили свое обвинение на предполагаемом отрицаниисвоей поездки в Балтимор.

— Сожалею, что не сумел вам угодить, — с юмором ответилКемаль.

— Вы сами придумали для себя правила, по которым и сыграли снами, — сказал Эшби, — и мы проиграли. Но я думаю, вы одержали пиррову победу.Пройдет не так много времени, как уже мы предложим вам игру по своим правилам,и тогда вам придется в нее сыграть.

— Всегда готов с вами встретиться, мистер Эшби. Мне нравитсяваш аналитический ум.

— А мне ваш.

— Если вас выгонят из ЦРУ, приходите работать ко мне вкомпанию, — предложил Кемаль Аслан, — я с удовольствием вас возьму к себе.

— Думаю, это будет не скоро.

— Как знать, — загадочно произнес Кемаль.

— Мистер Кемаль, я присоединяюсь к извинениям, которые вампринесли прокурор и мистер Кэвеноу. Но от себя лично хочу вас предупредить — яне верю ни единому вашему слову.

— Очень мило. Вы хотите снова меня арестовать?

— Как только у меня будут достаточные основания, — заявилЭшби, — теперь я знаю как нужно вести с вами диалог. И постараюсь найтинеопровержимые доказательства вашей антиамериканской деятельности.

— По-моему, вы меня шантажируете, — подумав, произнес Кемаль,— вы опять переходите грань своих полномочий.

— На этот раз нет. Просто предостерегаю. Отныне я превращусьдля вас в настоящий кошмар. Я буду преследовать вас каждый день, каждый час. Исделаю все, чтобы доказать вашу причастность к шпионской деятельности погибшегоТома Лоренсберга.

— Опять вы про него, — поморщился Кемаль, — это даженекрасиво. Вы ведь знаете, что он мой бывший друг. Зачем каждый раз о немнапоминать?

— Извините. Возможно я был несколько некорректен.

— Да, кстати насчет корректности, у меня к вам, большаяпросьба, мистер Эшби. Это личная просьба. Скажите, вы женаты?

— Это имеет отношение к нашему делу? — спросил, улыбаясь,Эшби. Ему положительно нравился этот тип.

— Самое прямое, так вы женаты или нет?

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Но у вас есть любимая женщина?

— Конечно, есть.

— Дело в том, — сказал немного грустно Кемаль, — что мояженщина довольно известный человек. Я ее очень люблю и собираюсь с нейвстречаться. Мне бы не хотелось, чтобы ваши люди сидели в наших постелях илиподглядывали в замочную скважину.

— Этого не будет. Как ее зовут?

— Сандра, — чуть поколебавшись ответил Кемаль. — СандраЛурье. Она вице-губернатор Луизианы.

— Кто? — вот уж действительно этот Кемаль мастер удивлятьвсех.

Эшби не поверил услышанному.

— Миссис Сандра Лурье, — четко произнес Кемаль, — онавице-губернатор штата.

— Вы с ней встречаетесь? — спросил ошеломленный Эшби.

— Да, и я не хотел бы, чтобы у нее были неприятности из-заменя. Надеюсь, вы не подозреваете, что и она вражеский шпион?

— Не подозреваю.

— В таком случае, прошу вас оградить эту женщину отскандальных рубрик в газетах и журналах. Это просто некрасиво при ее положении.

— Вы раньше с ней встречались?

— Да, — честно ответил Кемаль.

— Хорошо, — кивнул Эшби — на вашу личную жизнь будетналожено табу. Но и вы должны мне обещать кое что.

— Что угодно мистер Эшби.