— А Лаура Петровна сделала ставку на внучку, —оборвал меня Костин. — Из всех учениц Антоновой Ларочка была самая талантливая,работоспособная, честолюбивая, активная — сплошные плюсы. Вот бабушка сдевочкой и решили: авось пронесет. Если Лара станет олимпийской чемпионкой,Лаура Петровна получит всемирное признание, а вместе с ним придут и оченьбольшие деньги, Ларочка заработает на рекламных контрактах. Но не вышло. Однимсловом, девочка очень хорошо знала, что с ней происходит, и это она подбиламаму переехать в Москву. У Лары имелся свой план.

— Но почему она не призналась доктору?

Вовка скривился:

— Не верила, что он ей поможет, знала, гдеискать помощь, и, что главное, не хотела марать память бабушки. Ларочка обожалаЛауру Петровну, вот почему внучка крепко держала язык за зубами, вот по какойпричине дала врачу самый обычный «Анин» и спокойно вручила ему для исследованийтравяной сбор. Лара не надеялась вылечиться при помощи Герасима СеменовичаКугайлова, который, кстати, сразу заподозрил нехорошее. Нет, у нее имелись иныепланы, и осуществлять их ей помогала Лизавета.

— Наша? — тупо спросила я.

— А чья ж еще? — ухмыльнулся Вовка. — Лиза унас девица решительная, с обостренным чувством справедливости и сильно развитойжалостью.

Когда неуклюже толстую Лару, опрометчивопохваставшуюся своими былыми спортивными успехами, начали травить в школе, Лизавстала на защиту новенькой. В знак благодарности Лариса позвала Лизавету вгости, показала ей свои медали и открыла страшную тайну: она пила специальныетаблетки, дававшие ей преимущество перед соперницами.

— Обычное дело, — растолковывала Ларисаобалдевшей Лизе правду, — весь большой спорт на стимуляторах сидит, это платаза победу. Просто бабушка нашла уникальный комплекс, его пока в организмеобнаружить не могут, нет такого теста. Я поэтому и в Москву приехала!

— Зачем? — насторожилась Лиза.

— Отправлюсь к этой Анне Валерьевне… Мнебабушка рассказывала, где «Анин» покупала… — пояснила Лара. — Заявлюсь к ней искажу: видите, какая я страшная? Ясное дело, спорт уже мимо меня, теперьверните вес на место.

— Думаешь, она умеет? — засомневалась Лиза.

— Конечно, — уверенно сказала Лара. — Вовсяком случае, Анна Валерьевна единственный человек, который четко знает, чтосо мной. Завтра к ней в НИИ отправлюсь!

И Лариса осуществила задуманное. Лиза оченьзаволновалась, когда ее подруга вдруг не пришла в класс. Еле-еле дождавшиськонца занятий, девочка понеслась к Ларе домой и застала ту в слезах.

— Она со мной и разговаривать не стала! —рыдала Лара. — На порог не пустила! Типа, пошла прочь, тут лаборатория, нечегосюда шляться…

— Ах, гадина! — возмутилась Лиза. — Ну ничего,мы ей хвост прижмем…

— Дальше знаю, — перебила я Вовку. — Мэриподслушала разговор и…

— Перестань, — устало сказал Костин, — матьЛары тут ни при чем.

— Но колесо… — не хотела я отказаться от стольпривлекательной версии.

— В тот день, когда «Лаура» пришла наниматьтебя, Мэри была в Новоклимовске, ее там видела прорва народа.

— Колесо!

— Да что колесо-то?

— Как она ухитрилась его проколоть в Москве ввоскресенье и одновременно быть в Новоклимовске? А?

— Эх, Лампудель, — тяжело вздохнул Вовка. —Очень уж непрофессионально это — упираться в одну версию и не видеть других.Самые таинственные ситуации имеют простые объяснения. На гвоздь Мэри наехала втри часа ночи по дороге в аэропорт. Чуть на самолет не опоздала, оченьнервничала, а в полдень уже была на переговорах в Новоклимовске. Никаких чудес,сплошной научно-технический прогресс, в семь взлетела, в одиннадцатьприземлилась, и вперед, переводить переговоры.

— Но кто тогда приходил ко мне? Зачем?

— Слушай дальше, сейчас поймешь, — пообещалВовка.

Обозленной Лизавете в голову пришел идиотскийплан. Она берет у Лампы рабочее удостоверение, бордовую книжечку с золотымгербом, надевает Катино пальто с норковым воротником, закалывает волосы впучок, сильно красит лицо и является вместе с Ларой к Анне Валерьевне.«Назовусь детективом Евлампией Романовой, — вдохновенно вещала дурочка, — мынапугаем тетку до жути, потребуем у нее противоядие, а если она станетсопротивляться, пригрожу ее арестовать…»

— Вот глупенькая! — подскочила я.

— Абсолютно с тобой согласен, — кивнул Вовка.— Но Ларисе затея показалась замечательной. Не забудь, сколько лет девицам!

— Так вот почему я не сумела однажды найтидокумент, а потом он словно материализовался из воздуха.

— В общем, — кашлянул Вовка, — девчонкипоехали к Анне Валерьевне. Лиза прямо с порога сунула тетке под нос книжечку,Антонова сначала не поняла, что к чему, на улице уже стемнело, а лампа у входатусклая. Но когда Лизавета вошла в лабораторию, Анна мигом сообразила, что«секретной агентке» лет шестнадцать или того меньше, быстро заперла дверь ипотребовала: «Немедленно отвечайте, где взяли документ? Считаю до трех, иначевызову милицию, вас посадят за подделку удостоверения». Лиза испугалась ичестно призналась: книжечка настоящая, принадлежит ее тете, Евлампии Романовой,та служит детективом, а она всего лишь хотела помочь Ларе, и чем дольше Аннаслушала девочек, тем ясней понимала, как ей повезло… А теперь давай рассмотримсемейную ситуацию Антоновых, — продолжил Костик.

Увы, не все было ладно в ученом королевстве.Михаил Петрович, живущий за спиной энергичной, работоспособной и всегдаприветливо-корректной жены, начал испытывать откровенную скуку. Ему не былоникакой необходимости каждый день являться на работу, никто Антонова неконтролировал, и к научным исследованиям профессор медленно терял интерес.Деньги в семье появлялись с замечательной регулярностью, особо ломаться, чтобыих заработать, не приходилось. И Антонов занялся самоедством, в его голову, незанятую повседневными заботами, полезли философские проблемы. Зачем он живет?Каков смысл его земного существования? Что Михаил Петрович сделал хорошего?

Многие люди рано или поздно начинаютзадаваться подобными вопросами, и большая часть человечества все же успешносправляется с кризисом. Но Антонов потихоньку въехал в настоящую депрессию.

К чести профессора скажем: он понял, что с нимтворится неладное. Как все мужчины, Михаил Петрович крайне не любил обращатьсяк врачам, один вид человека в белом халате вызывал у него озноб, да ещепрофессор считал себя вполне квалифицированным биологом, поэтому он решилсамостоятельно разобраться с проблемой.