– Наверное, я не открою тебе тайну, если скажу, чтосреди врачей попадаются отвратительные личности. Есть алкоголики, садисты илипросто пофигисты, которым глубоко наплевать на больного. Встречаются, увы,намного чаще, чем думают пациенты, и плохо подготовленные лекари, неспособныеотличить инфаркт от перелома ноги, видела я «гиппократов», прописывавших соспокойной улыбкой большие дозы аспирина язвенникам. В общем, тебе лучше незнать, как доктор может навредить больному. И еще, к сожалению, к бродягам,привезенным с улицы, очень часто в клиниках относятся халатно, их просто залюдей не считают, лишний раз не подойдут. А ты попала в отвратительную больницуночью, в непотребном виде, вот тебя и посчитали женщиной без постоянного местажительства. Дежурный врач мигом заявил: «Она умерла».

– Я слышала его слова, практикант пытался убедить его вобратном, только врач, спешивший посмотреть увлекательный футбольный матч,мигом заткнул студента. Он не стал возиться с бомжихой и, не моргнув глазом,оформил «тело» в морг, а сам помчался к телику, – вклинилась я.

Оксана продолжала:

– «Труп» очутился на каталке в холоде. Скорей всего,«бродяжке» предстояло замерзнуть, но тут произошел казус. Врач больницы, азвали его Николай Михайлович, частенько оказывал услуги одному криминальномуавторитету, естественно, за хорошие деньги. В частности, выписывал бумаги осмерти, прятал тела в морге, обрабатывал раненых бандитов, не сообщая об этом вмилицию… Неприятный он человек, этот Николай, готовый за купюру продать роднуюмать. Так вот, не успели тебя стащить в ледник, как пахан позвонил Николаю изаявил:

– Нужен труп старухи, срочно.

Врач не стал интересоваться, для каких целей понадобилосьмертвое тело.

– Есть бабка, – обрадовался он, – изнеопознанных, недавно притащили, в автобусе померла, документов никаких.

– Классно, забираю, – заявил бандит.

Очень скоро к Николаю примчались две «шестерки». Доктор, непожелав оторваться от зрелища, взял деньги, сунул парням ключ и велел:

– Сами ступайте вниз и берите.

Братки потопали по лестнице и схватили не то тело. Или пахандал им нечеткие указания, или из их деревянных голов мигом выветрилисьинструкции, или морг напугал тех, кто спокойно мог убить человека, – незнаю, только к своему начальнику вместо старухи они доставили относительномолодую бродяжку.

– Да, – перебила я Оксану, – верно, он еще наних орать стал, велел меня в лесу закопать и привезти другое тело. Но парнизабыли лопату, оставили меня лежать на земле и поехали за инструментом. Яслышала весь разговор, но пошевелиться не могла, мне делалось все страшней. Понимала,что сейчас принесут заступ – и мне каюк, но все равно ни одна мышца неработала.

– Как же ты сумела «ожить»?

– Лягушка мне на живот прыгнула, холодная такая,скользкая, я от неожиданности вздрогнула и словно расколдовалась.

– Я читала о таком эффекте, – кивнулаОксана, – человека из ступора может вывести любая неожиданность. Тебеневероятно, феерически везло. Бомжи не избили, в морге ты не замерзла,похоронить тебя не успели.

– Знаешь, как я мучилась, пытаясь вспомнить, кто же ятакая!

– Представляю!

– Вот и нет! Отчего-то пришло мне в голову, что я имеюмузыкальное образование.

– Да уж, – хихикнула Оксанка, – я оченьхорошо помню твои рассказы, как бабушка Фася, отчаянная меломанка, таскалавнучку в консерваторию на концерты, а ты, несчастная, пересчитывала на сценемузыкантов.

– Верно! Вот откуда выплывали обрывки мелодий. А ещебабуля отдала внучку в музыкальную школу, но меня оттуда вышибли спустя месяц,я только ноты писать научилась! Впрочем… мне еще привиделось, как тащусь утромв метро, а в портфеле клавир…[8]Убей бог, не понимаю, откуда взялась эта картина?

– Твой мозг отчаянно пытался вытащить тебянаружу, – вздохнула Оксана, – интересно! Ты сама забыла, а я помнюпро ноты.

– Да?

– Ага. Давно-давно дело было, ты мне рассказывала!Денег мало, Аркашка маленький, вот ты и решила продать вещь, оставшуюся отбабушки, – старинный клавир. Тебе он был совершенно ни к чему, а длямузыканта это желанное приобретение. Фасе ноты подарили много-много лет назад.

– Верно, – закричала я, – их у меня пианисткупил, хорошо заплатил! Хватило и на пальто Кеше, и на то, чтобы долги отдать!Понятно теперь, откуда я знала, каково жить с пьянчугой. Мой бывший муженекГенка – запойный алкоголик! И покер! Бабушка Фася была картежницей![9]И потом, мне казалось, что я жила в домике, где закончилась вода! Господи, этоже в деревне, в том противном местечке, помнишь, я снимала давным-давно на летоизбу в Подмосковье, натуральный сарай! Гиблое место, без электричества, газа иканализации!

– Зато почти даром, – хмыкнула Оксана, –воздух упоительный! Вечером вечно навозом воняло! Волшебное местечко.

– Все, все теперь ясно, – ликовала я, – вототчего имя Аркадий казалось мне знакомым. А потом я увидела крысу Манюню истала мучиться: ну кого так звали? Родного, близкого, любимого! Стоп!!!

– Что еще? – подскочила Оксана.

– Значит, я пропала, а вы меня не искали?!

Оксана вздохнула:

– Да уж. Ну-ка вспоминай, отчего тебя понесло кГорбуновой.

Я наморщила лоб.

– Великолепно помню: неуемной Зайке пришла в головуидея поменять в доме окна, ей надоели темные рамы, вот она и заказала белыйпластик. На мой взгляд, жуткое уродство, но, сама знаешь, с Ольгой не поспоришь.

– Дальше?

– Что?

– Ну, как вы поступили в преддверии мелкого ремонта?

Я пожала плечами:

– Да просто. Машка уехала на неделю в Париж, Аркашка сЗайкой и детьми рванули на семь дней в Ниццу, Александр Михайлович отправилсяна рыбалку. Никому неохота было в шуме существовать. Знаешь, смена окон – делохлопотное, грязное. Собак мы отдали тебе. Кошек Маше Трубиной.

– Верно.

– Повариху Катерину отправили в отпуск, домработницуИрку тоже.

– Хорошо.

– За рабочими, ставящими новые стеклопакеты, оставилиследить садовника Ивана.

– Потрясающая память.