– Запомню совет.

– Я серьезно. Получишь деньги и беги из Албарии. Не вздумай соваться в Амалантский Университет. Королевство меняется. Время поэзии проходит, наступает время меча. Пока трубадуры складывают песни, фрилаки точат наконечники стрел и клинки. Беги, школяр, спасайся.

– Очень патетично, госпожа чародейка, – ответил Зирвент. – Но я не могу. Я сделал свой выбор. К тому же как я могу бросить друга.

– Огр? – спросила Сибилла. – Ты именно Страшилу имеешь в виду?

– Его.

– Полагаешь, он защитит тебя от эльфов? – скривила губы чародейка. – Или считаешь, что твое невольное знакомство с Наэваррой изменит отношение фрилаков к тебе – человеку? Они могут пить с тобой вино, не проблема, они расскажут тебе о своей нелегкой доле, о веках несчастий, что они пережили, не имея почвы под ногами, поведают об ужасах карательных акций против бунтующих эльфьих общин, какими прославился король Тельбород Восьмой. О несправедливости. О ненависти. Ты будешь смотреть в их кукольные лица и невинные глазки и верить каждому слову, потому что по определению такая красота лгать не может. Ты попадешься на их удочку, а потом какой-нибудь особо ретивый говорун перережет тебе глотку или выпустит кишки. Он станет смотреть, как ты умираешь. Приходя в беззащитные деревушки, они будут жечь и убивать, борясь за свой Шелианд, потому что у них нет другого выхода. Они – ненависть. Цветы Гнева. Сам Наэварра в любой момент может прикончить тебя, невзирая на то, что ты друг Страшилы. Не это важно. Важно то, что ты человек. Кровь не желает знать компромиссов.

Зирвент вспомнил обезображенное лицо Таэмитиэн. Она готова была убить его, если он прикоснется к ней. Студиозус ничуть не сомневался, что эльфийка пустила бы в ход кинжал. Никаких мук совести не наблюдалось бы. В ее голове все еще кричали заживо сгорающие мать и отец…

– Последуй моему совету, школяр, – добавила Сибилла.

– Я не школяр.

– Тем более. Стань взрослым, Зирвент.

– Все-таки не пойму, какие дела могут быть у такой красивой женщины-человека с эльфами. С этими Цветами Гнева, у которых неизвестно какой цвет еще будет, когда солнце, стало быть, выглянет!

Чародейка в ярости посмотрела на него. Зирвент выдержал эту атаку, хотя поджилки его и тряслись в предчувствии какой-нибудь мстительной каверзы – парализующего заклинания, например. Известно, что почти все магические дамы вспыльчивы и не жалеют колдовских перунов, чтобы поставить на место очередного наглеца…

Сибилла в гневе поджала губы.

– Тебе не понять, школяр. Не пытайся. Ты слишком мало знаешь.

– Все потому, что мне не спешат все разъяснить.

– Все потому, что ты оказался в ненужное время в ненужном месте. Советую оставить эту тему, саркастический друг.

Впереди показалась харчевня «Под луной». Сибилла ненадолго остановилась. Конечно, чтобы поколдовать. Зирвент пытался увидеть, что именно она делает, но не мог, ему мешало плечо чародейки. Время шло. Сибилла не трогалась с места. Вагант с тревогой крутил головой. Невзирая на стоящие по обеим сторонам дороги деревья, верховая парочка стояла точно посреди пустого кавалерийского плаца. У Зирвента зачесалось между лопатками.

– Они здесь были, но проехали дальше, – сказала Сибилла.

– Кто? – испугался студиозус.

– Люди Шардэ. Крутились в окрестностях харчевни, но сейчас их здесь нет.

– Они знают о том, кто внутри?

– Вероятно.

– Почему же уехали?

– Многовато вопросов, – бросила она и дернула поводья.

Через пару минут она и Зирвент уже были внутри вонючей харчевни. Там иллюзия, наведенная Сибиллой, исчезла, и ваганту пришлось переодеваться в свое, тоже не слишком впечатляющее платье.

«Жаль, этот оптический фокус был бы кстати…» – подумал мученик науки.

Приведя себя в порядок, эльф вышел к остальным. Чародейка, огр и вагант сидели за столом и пили пиво – самое лучшее, какое нашлось у хозяина харчевни. Оказывается, Сибилла взяла с собой и новую одежду для Вридаля. Благодаря одному магическому фокусу вся поклажа чародейки уместилась в свертке величиной с ладонь.

Зирвент с завистью подумал, что не возражал бы иметь такой же. И еще, что любой купец отвалил бы за этот волшебный конвертик, только усовершенствованный, способный вместить, скажем, два воза бочек с гвоздями, бешеные деньги. Это была бы революция в складском деле и перевозках, решил Зирвент, и, вероятно, вся цивилизация покатилась бы по иным рельсам. Впору было задаться вопросом, почему маги такие жадные и не делятся с остальным миром своими открытиями…

Студиозус отвернулся. Он сам хотел бы напялить такие шмотки, какие достались эльфу. Несмотря на простоту и некоторую поношенность этих узких брюк, высоких ботинок с застежками, курточки с отложным воротником, выглядел Наэварра настоящим франтом.

«Может, потому, что он эльф… Хоть сейчас на бал. Ну почему одним все, а другим ничего? Вот он – разбойник, злодей, можно сказать, разбивающий младенцам головы о стены домов, а ему почет и уважение. Чародейка считает его равным, Страшила и тот внимателен и заботлив… словно наседка, честное студенческое! И этому Наэварре слава и почет! А мне – только взгляды, такие, словно я паршивая собака, покрытая репьями! – Зирвент скрипнул зубами и присосался к кружке с пивом. – Что бы такое сделать, чтобы прославиться? Наверное, надо написать все те романы, поэмы и песни, которые я обещал, но не доносил до бумаги… Нет, долго. Надо что-то другое. Но что?»

Вагант часто думал об этом – с четким негодованием. В конце концов, не всю жизнь ему быть бродягой-недоучкой. Когда-нибудь придется осесть и заняться делом, чтобы приобрести вес в обществе, стать солидным и уважаемым… ну, как папаша или его деловые партнеры. Это если не удастся найти местечко при каком-нибудь Университете.

Мысль сделаться стекольщиком приводила его в ужас.

Чтобы не особенно расстраиваться и как-то поднять себе настроение, вагант забился в угол и стал думать о своей награде. Пятнадцать золотых. Во внутреннем кармане. Золотые, демоны их сожри, флорины.

«Когда я попаду в Амаланту, – подумал Зирвент, – я найду, чем себя утешить. И буду утешать, пока…» Вагант мстительно улыбнулся, словно его будущие удовольствия и впрямь могли причинить кому-то из присутствующих моральный ущерб.

– Благодарю, госпожа Сибилла, за помощь, – сказал Наэварра, поклонившись, и сел за стол. Раненые руки он спрятал в темно-серые перчатки из тонкой кожи. На голове ни берета, ни шапки, волосы он просто вымыл и расчесал взятой напрокат у чародейки расческой. Желтая прядь закрыла эльфу левый глаз. Правым он как бы невзначай просверлил Зирвента.

«Между прочим, никто мне еще не сказал спасибо», – подумал студиозус.

Страшила покосился на приятеля и нашел, что сейчас странствующий герой-любовник похож на злобную полевку, забившуюся в нору в поисках спасения от лисьих зубов. С самого возвращения вагант без конца дергался и корчил обиженные рожи.