в это время пытались выбить разрешение у Бюро, чтобы выдать Левше и компании оружие, если до этого дойдет дело. Во внедрении мы усвоили, что наш главный враг — не мафия, а бюрократизм. Начальство вечно тянуло с выводами, тормозя тем самым оперативную работу.

В повседневных условиях работы часто приходится принимать спонтанные решения, прямо по ходу беседы с мафиози. Это часть работы во внедрении, абсолютно стандартная практика. Но некоторые решения полагается обсуждать с начальством, и тут начинаются проблемы. Скажем, ты ждешь зеленый свет максимум до конца дня, а начальство берет на размышления две недели. Отчасти это объяснялось тем, что мы ходили по краю закона и затрагивали сложные вопросы, которые не имели единой, устоявшейся трактовки.

Такие ситуации каждый раз ставили под угрозу не только операцию, но и жизни агентов. Я общался со многими коллегами, работавшими во внедрении, и все в один голос твердили: хуже нет, когда твой вопрос висит без ответа.

К примеру, ты назначил сделку с мафиози. Приходишь к начальству и спрашиваешь: «Можно?» С ходу тебе никто не ответит. Вопрос передадут в штаб-квартиру, а тебе придется выкручиваться и тянуть время.

Если сделка подразумевает покупку чего-либо, то, помимо разрешения, тебе придется просить денег. Продавец подождет пару дней, не проблема. Но ждать месяц никто не будет. Если будешь из недели в неделю тянуть кота за хвост, то подорвешь свою репутацию, особенно если в конце концов сделка сорвется по твоей вине. Облажаешься пару раз — на третий мафиози посчитают тебя пустомелей, с которым не стоит возиться. Спустя некоторое время все будут знать, что ты трепло. Или и того хуже — примут за крысу.

В прежние времена, когда мы с Левшой обналичивали поддельные банковские чеки, я действовал с разрешения федерального прокурора США. Мне дали зеленый свет и предупредили, что придется вести список всех покупок, чтобы после расследования можно было возместить ущерб продавцам. Но потом дело принял другой прокурор, который сразу потребовал прекратить это занятие и заявил, что я сам могу оказаться в тюрьме за мошенничество.

Любой агент во внедрении обязан твердо помнить следующее: даже если ты ведешь все записи, исправно рапортуешь начальству, соблюдаешь регламент и ловишь плохих парней, всегда существует вероятность того, что тебя в чем-нибудь обвинят. Уж такова специфика нашей работы.

В случае с Левшой и компанией дело касалось оружия.

Когда Сонни или Левша спрашивали про стволы, я рассказывал, что у нас есть схрон во Флориде. Как соучастник я был обязан иметь доступ к стволам. А поскольку оружие нельзя перевозить в самолетах, мы устраивали нычки во всех местах своего обитания.

Именно поэтому Росси ответил утвердительно, когда Красавчик приехал на дело и спросил его про стволы.

После этого Росси связался со старшим агентом и спросил, что делать на случай, если стволы действительно понадобятся. Вопрос передали федеральному прокурору, и тот заявил: «Выдайте, но сначала выведите стволы из строя, чтобы обошлось без стрельбы». Не проблема, это легко устроить. Если начнется заварушка, парни полезут за пушками, но навредить никому не смогут.

Затем вопрос передали в штаб-квартиру ФБР. Там попросили подождать и пошли к юристам. Переговоры с юристами продолжались три дня. К этому времени Левша и компания решили отказаться от дела, поэтому стволы оказались не нужны. И только после этого юристы наложили вето.

Получается, федеральный прокурор США разрешил выдать стволы, а штаб-квартира ФБР запретила. Но я работал на Бюро, а не на прокурора, поэтому, по идее, надо было бы послушаться штаб-квартиру.

Но все же в случае со стволами я поступил бы по-другому. Я бы выдал Левше и всей компании неисправное оружие. В таких случаях надо слушаться самого себя.

Нам сообщили, что сам директор ФБР, Уильям Уэбстер, настолько впечатлился успехами агентов из проекта «Студеная вода», что захотел встретиться с нами лично. Ради встречи он был готов пойти на любые необходимые меры предосторожности.

Поначалу мне эта идея не понравилась. Тут никаких мер не хватит. Директор не сможет приехать к нам в клуб или домой — значит, надо искать нейтральную территорию. В этом случае нас могут заприметить вместе, и тогда у мафии возникнет очень много вопросов.

Но федералы позволили нам самостоятельно выбрать место встречи, и мы решили не упускать возможность пообщаться с главным человеком в Бюро.

Мы встретились в полночь в «Бэй харбор», отеле Джорджа Штайнбреннера. Отель располагался прямо возле аэропорта Тампы и всегда кишел постояльцами. Мы хорошо знали это место и решили, что будет разумней встретиться поближе к городу. Если нас засекут в какой-нибудь глуши, подозрений возникнет в разы больше.

Мы приехали втроем. Посидели в баре, выпили немножко и отправились на прием. В номер к директору мы заходили по одному, с интервалом в несколько минут.

Уильям Уэбстер приехал со своим помощником и старшим агентом Кинном, который вел операцию в Тампе. Кинн и представил нас господину Уэбстеру, бывшему федеральному судье, который говорил настолько тихо, что постоянно приходилось вслушиваться.

Директор похвалил нас за вклад во флоридскую операцию. Меня он поблагодарил отдельно за предыдущие операции и за столь долгое внедрение в самое сердце мафии. Затем он отметил, что прекрасно понимает, на какие жертвы нам приходится идти и как часто мы подвергаем свою жизнь опасности. Уэбстер дал понять, что мы отлично справляемся со своей работой. Он был в курсе деталей операции, хорошо ориентировался в именах. Мы кратко обсудили кое-какие подробности, времени на лирические отступления не было. Директор хотел убедиться, что Бюро предоставляет нам ресурсы и поддержку в должном объеме. Он объяснил, что приехал именно ради этого: удостовериться, что все в порядке.

Мы не стали жаловаться. Нам и так оказали большую честь.

Сонни вызвал меня в Нью-Йорк и велел привезти две с половиной тысячи из букмекерской кассы. Оказалось, они третью неделю подряд уходили в минус по ставкам на футбол, и Сонни понадобились деньги, чтобы отыграться.

— Помнишь, ты в прошлый раз приезжал по делам, когда еще у Джона жили? — спросил он. — Предложение еще в силе?

— Не знаю, я с тем типом связь не держу.

— Найди его.

— Лады. А деньги откуда возьму?

— Пока речь не о них. Просто узнай, есть ли у него товар. А я уже подумаю.

Потом позвонил Левша.

— Так, я сейчас карандаш возьму, циферки записать, — сказал он. — Я ведь сейчас поеду вопрос решать. Сколько мы подняли вчера?

— Тысячу сто шестьдесят.

— А позавчера?

— В четверг? На игре в Далласе?

— Ага.

— Две тысячи четыреста восемьдесят.

— То есть