Марка из санатория забрала настоящая ОлесяРеутова, спешно прилетевшая из Германии, мальчик будет воспитываться в еесемье.

Нора по-прежнему руководит «Ниро». Я исполняюобязанности секретаря, посыльного, следователя и оперативника, Монти так и неженился, но Деля не оставляет надежд пристроить его в хорошие руки. Не прошло имесяца после нашей с ней беседы, как свекровь Николетты объявила, что имеетядро метеорита, и сослалась на меня, вручившего ей раритет. Можно, я не станурассказывать о реакции моей маменьки и о том, в какой восторг впали «Желтуха»,«Клубничка» и «Треп», описывая полномасштабную войну, затеянную дамами? МеняНиколетта обвинила в предательстве и… но об этом в следующий раз.

Сегодня днем, в районе трех часов, я приехалво двор, вылез из машины и пошел к подъезду.

– Папочка, – раздался звонкийголос, – папуся!

Я, естественно, не обратил никакого вниманияна крик и устремился вперед, предвкушая чай, который сейчас заварю сам. Ленка,домработница Норы, не способна даже на такое элементарное действие.

– Папуся, – зазвенел внепосредственной близости голос, и чья-то цепкая ручонка вцепилась мне владонь.

Я обернулся и увидел Люсеньку, дочь соседаЕвгения.

– Папочка, – заорала она, –зову, зову тебя, а ты не останавливаешься!

– Люся… – начал было я, но ребенок сделалкруглые глаза и лихорадочно зашептал: – Дядя Ваня, спасите!

– Что такое?

– Вон там, на скамейке, сидит Раиска, мояклассная, она же училка по русскому! Явилась поговорить с родителями! Славабогу, бабка Лида в парикмахерскую утопала, а папка раньше полуночи не придет.Выручайте!

– Но как?

– Скажите, что вы мой отец!

– Это невозможно.

– Почему?

– Я не похож на Евгения.

– Райка папу никогда не видела.

– Нет, нет, и не проси! – сказал я.

– Дядя-я-я Ва-а-а-аня! – протянулаЛюсенька.

Большая прозрачная слеза вытекла из правогоглаза хитрюги и поползла по круглой щечке. Я, очень хорошо понимая, что сталобъектом манипуляций, не смог справиться с собой и тихо сказал:

– Ладно, но, если Раиса Ивановна что-тозаподозрит, вся ответственность ляжет на тебя.

– Папа пришел! – истошно завопилаЛюсенька, сделав вид, что не услышала моего последнего заявления.

Сухопарая тетка встала со скамейки и быстрымшагом пересекла детскую площадку. Ее тощие ноги, обутые в практичныетемно-коричневые туфли на стаканообразном каблуке, безжалостно наступили на«выпеченные» ребятами куличики. Раздался горький плач обиженного малыша, нопедагогу не было дела до расстроенного ребенка, она горела желанием испортитьжизнь Люсеньке.

– Вы Кузьма Прутков? – сердитоосведомилась она.

Я сначала решил, что Раиса Ивановнаиздевается, но потом вспомнил про запись, столь опрометчиво сделанную мной водном из дневников Люсеньки, и кивнул:

– Да, только не Кузьма, а Козьма!

– Так вот, господин Прутков, ваша дочьнеуправляемая нахалка, она смеет спорить со мной, – метая молнии глазами,завела педагог, – обладает собственным мнением, высказывает его. Чтоделать с такой школьницей?

– Отрубите ей голову, – бормотнул я.

Люсенька хихикнула и пнула меня ногой, яопомнился, придал лицу выражение голодной гиены и заявил:

– Непременно приму строгие меры.

– Папочка, – подала голосЛюсенька, – только не лишай меня компа и телика!

– Именно эту дрянь и следует отнять впервую очередь, – обрадовалась Раиса Ивановна, – пусть читает Пушкинаи думает о своем поведении.

Я постарался не возмутиться, интересно,милейшая учительница русского языка и литературы, совершенно спокойно именующаяменя «Кузьма Прутков», понимает, что сейчас сказала? Она предлагает наказатьдевочку… чтением произведений великого поэта?!

– Люся, – каркнули надголовой, – чем ты тут занимаешься?

Мы с двоечницей вздрогнули и обернулись. Подвору размашистым шагом шел Евгений.

– Привет, Ваня, – сказал сосед,подходя к нам.

– Ваня? – удивилась Раиса Ивановна.

– Да, – живо заюлил я, – у менядвойное имя Козьма-Иван, необычно, но такова была воля родителей. Ха-ха-ха!

– Немедленно иди домой, – приказалЕвгений, подтолкнув Люсю к двери подъезда. – Кто сегодня бабушке нагрубил?

– Не смейте трогать чужогоребенка, – возмутилась училка.

– Это моя дочь, – сурово ответилсосед.

– Нет, – возразила«Макаренко», – вот отец девочки, господин Прутков, я очень хорошо егознаю!

Я постарался стать ниже ростом.

– Кто? – взвыл Евгений. – Он?

– Да, – закивала РаисаИвановна, – ответственный человек, следит за нахалкой, подписывает еедневник, проверяет отметки.

– Ах вот оно что! – покраснелсосед. – Я давно это подозревал! Да поймать не мог! Ну погоди!

Сжав кулаки, бывший уголовник шагнул в моюсторону.

Люсенька повисла на плече у отца.

– Папулечка, сейчас все объясню! ДядяВаня тут ни при чем! Это я придумала! Ну-у-у па-а – а-па-а-а!

– Кто папа? – завертела головойсовершенно обалдевшая классная руководительница.

Люся осела на тротуар и стала бить пятками поасфальту. Евгений, растеряв всю злобу, наклонился над дочерью, я же бочкомшмыгнул в подъезд. Опять я вляпался в неприятность! Ревность Евгения, кстатиговоря, совершенно обоснованная, притча во языцех нашего двора.

– Иван Павлович! – замахал рукамисекьюрити Алексей. – Стойте!

– Что надо? – весьма невежливо гаркнуля.

– Средство для закапывания! Вопрос вкроссворде!

– Извините, но я не способен вампомочь, – взял я себя в руки, – увы, не знаю нужного слова. Лопата,мотыга, кайло, кирка, экскаватор, комбайн, вилы, лом… Чего только не называл,все не подходит! Думаю, в задании ошибка!

– Нет, нет, – потер рукиАлексей. – Там не совсем кроссворд, не с клеточками!