– Да в любом, в каком хотите. Только мне это не нравится,понятно?

– Что именно и почему вам не нравится?

– То, что у вас с ним какие-то… отношения образовались,помимо его отношений с Галиной. Знаете, Алена, если честно, вы только необижайтесь, но не только вы обо мне – я о вас тоже кое-какую информациюподсобрал. Репутация у вас, если честно, очень двусмысленная. Женщина вы умная,слов нет, но… принадлежите к числу любительниц молоденьких мальчиков.

Ну-у, господа хорошие! Вы так, да? Тогда и мы тоже – так!

– Вообще-то мальчиков старых не бывает, – слегка полыхнулогнем-пламенем Дракон. – Или одно, или другое. Так же, между прочим, как небывает и старых девочек. Почему вам может нравиться молоденькая Юля, а мне –нет? Каждому свое. Но на Ивана мои притязания никак не распространяются. Он дляменя, извините, староват!

Да, вот такой намек. Если Иван, которому около тридцати,староват, то уж ты-то, голубчик…

Разумеется, никакого удовольствия неожиданно возникшаясловесная перепалка Алене не доставила. Любительница молоденьких мальчиков? Вотже ч-черт… На самом деле в ее жизни был один, кого она любила. Она любила! Доумопомрачения. А все остальные мальчики, как ни смешно, любили именно ее. Но нестанешь же объяснять такие тонкости Алексею, убежденному, что он дляхорошенькой Юлечки сохранил бездну очарования, несмотря на двадцатилетнююразницу в возрасте, а его, пардон, невеста – нет. Да где ей, старой дуре…

Захотелось уйти, немедленно уйти отсюда, но разговор сАлексеем еще не был окончен. Главное впереди – известие, которое его огорошит,известие о том, что он, очень может быть, болен, и весьма серьезно…

– Да вы не сердитесь, – пробормотал Алексей, – честноеслово, я ничего такого не хотел…

Может, до него что-то доехало? Да вряд ли! Ох уж эти мущины!

– Ладно, забыли, – буркнула Алена и даже рукой махнула вподтверждение своих слов. – Я еще вот что хотела спросить… Вы когда-нибудь сСевой были в одной компании?

– В смысле?

– Ну, Господи, я имею в виду, какие-то праздники отмечаливместе? Что-то такое…

– Праздники вместе? Нет, никогда.

– А с Майей Климовой? Или с дамой, которую зовут ТамараЮрьевна Семенова?

– О Господи, да я погляжу, вы до всех подружек Ларисиныхдобрались! Нет, праздновать мне с ними никогда ничего не приходилось. Ониустраивали свои девичьи междусобойчики в музее. Под покровительством муз, таксказать.

– И прямо ничего, совершенно ничего и никогда? – неотставала Алена. – А вы вроде бы говорили, то есть такая фраза у васпроскочила, что собирались втроем…

– Господи милосердный, – воскликнул Алексей со страннымвыражением, – у вас же хватка бультерьера, прямо что-то страшное! В смысле, я простовами восхищен, как и Муравьев!

Сказать, что Алена вытаращила глаза, – значило бы простопромолчать. Причем промолчать, заткнув себе рот для надежности. Муравьев?!Муравьев ею восхищался?! Ну, был пьян, видимо, как фортепьян, вот и восхищался.Да и то известно чем: ножками, глазками, попкой, кудряшками, чем он еще можетвосхититься, этот бурбон и фагот!

– Понимаю, за что вы зацепились, – продолжал Алексей,тактично не обращая внимания на кретинское от изумления выражение ее лица. –Да, мы собирались, но отнюдь не на праздник, а как бы наоборот. То естьсовершенно наоборот – по печальному поводу. Мы собирались в апреле, чтобыЛарису помянуть – на годовщину ее смерти. Я пригласил тех, с кем она большевсего дружила: Тамару, Майю. Звал еще двух-трех человек, но они по каким-топричинам прийти не могли.

– А что вы пили, водку? – с невинным видом спросила Алена.

– Ну, на поминках вроде положено водку пить, но мы пиликрымскую «Изабеллу», мне ее знакомые привозят из Феодосии. Это былоединственное вино, которое Лариса любила. Мне хотелось, чтобы на поминках мыпили ее любимое вино.

Вино… Эта гадость, как ее там, с примесью меди, вполне моглапопасть в вино. Только каким образом? Но почти наверняка можно утверждать, чтовсе отравились именно в тот день. А Сева?.. Он покончил с собой задолго до тогосборища, в новогоднюю ночь, когда обнаружил у себя опасные симптомы. Или с нимпроизошел самый обыкновенный несчастный случай, не имеющий отношения к странноймании уничтожения «Ковра-самолета»?

Может быть… Но то, что лимфоузлы были у него точно так жепоражены, как у других, совершенно точно.

– А Галина была на тех поминках?

– Нет, она работала по заданию редакции.

Ну, с Галиной все понятно! По заданию редакции… Ну надо же,умереть – не встать…

Да ладно, шут с ней, пусть вязнет в паутине своего вранья,когда-нибудь так запутается, что уже не вылезет из нее. Сама разберется сосвоими проблемами, а вот у ее отца, похоже, проблемы поважней.

– Алексей, а вы… вы себя нормально чувствуете?

– Ну да, а что такое?

– Да вы как-то бледноваты… – промямлила Алена, не слишкомпредставляя, как перейти к разговору о болезни.

– Бледный вид и макаронная походка? – Алексей мельком глянулна свое отражение в темных стеклах книжного стеллажа. – Не волнуйтесь, Алена, ясовершенно здоров. Слово даю! Совсем недавно показалось мне, будто аритмия начинается,я прошел обследование. И на УЗИ меня смотрели, и всякие рентгены делали, имяли-щупали во всех местах. Никаких патологий, я совершенно здоров. А вот у васлицо в самом деле бледное, и я знаю только один способ его немножкоподрумянить: поесть как следует. Уже полвторого, самая пора пообедать. Междупрочим, я отлично готовлю. У меня есть чудная, просто сказочная рыба, я сейчассогрею, мы вместе перекусим, и вино есть прекрасное. Нет, не «Изабелла», нотоже крымское и тоже отличное. Подождите меня немножко, я сейчас всеприготовлю. В конце концов, мы все еще жених с невестой, так что нам сам Богвелел…

И, не уточняя, что именно велел им с Аленой сам Бог, Алексейвышел из комнаты.

Алена покачала головой.

Интересная история… Почему ж он не болен, а? Или системы насамом деле никакой нет, не существует связи между лимфаденитом и безумием? Илипросто врачи ничего у Алексея не заметили… Ну да, доктор Грунский говорил, чтоэта гадость на УЗИ не просматривается, но при пальпировании ее можно нащупать.Значит, Алексею попался не столь уж внимательный врач.