Сашка вызывает такси и добирается до аэропорта, всю дорогу занимаясь аутотренингом. Уж если она сумела найти общий язык с Зариной Тумановой, то уж с маман как-то тоже сможет. В конце концов, она взрослый состоявшийся человек, ну какие у них с мамой теперь-то могут быть конфликты? Не начнёт же она попрекать Сашку портретами Туманова на стенах? Да у них и портретов-то нет, так, одна общая фотография на каминной полке.

У выхода из «чистой зоны» толпятся таксисты, с акцентом предлагающие «ехать» и «жильё». Какой-то мужик стоит с цветами. Несколько женщин держат таблички с названиями отелей. Эти отдыхающих встречают. Сашка даже не знает, есть ли у мамы багаж, долго ли придётся ждать. Но вот маман появляется. В спортивном костюме, с клетчатой сумкой «мечта оккупанта». Раньше в таких она возила из Турции товар, видимо, с тех лет парочка и завалялась. Сашка делает шаг вперёд.

— Привет!

— О, дочь! А тебя и не узнать! — тянет мама, оглядывая её внимательным взглядом. — Плащ у тебя какой модный. А почему всё чёрное? Он что, умер?

Сашка вздрагивает. Спокойно, Александра Николаевна, спокойно. Это семейный сарказм, тебе по наследству доставшийся. Просто у тебя он имеет границы, а у мамы нет.

— В газетах бы сообщили, — мрачно замечает Сашка и забирает клетчатую сумку. — Пошли? Сейчас я машину вызову.

— Я думала, ты на своей.

— Откуда у меня своя? — пожимает плечами Сашка. — На такси езжу.

— Могла бы уже и обзавестись. Зачем жить со старым мужиком, если не иметь с него денег? Домик он тебе отгрохал, а машину зажал?

Сашка мысленно считает до десяти и спокойно объясняет:

— Я не умею водить, мам. Мне машина ни к чему. Такси гораздо экономичнее, я не так часто куда-то езжу.

— И очень плохо. Похоронила себя рядом с ним в своей дыре, никуда не ездишь, ничего не видишь, стареешь раньше времени. Почему у тебя столько седины?

— Возраст, мам.

— Какой возраст? В твои годы у меня ни одного седого волоска не было!

Они входят на улицу, не прекращая диалога. Сашка пытается вызвать машину, но у неё никак не получается сосредоточиться. Там ещё и голосовое сообщение от сокровища пришло, и надо его как-то послушать. Вдруг что-то срочное? Хотя, если бы срочное, он бы позвонил. Скорее всего, вспомнил, что нужно купить по дороге. Какие-нибудь печеньки, яблочки или что-то в этом духе.

— И потом, есть же краски для волос! Ты совершенно за собой не следишь. Как так можно? Ты же женщина.

«Саша, ты же девочка». Вот для Всеволода Алексеевича она навсегда останется девочкой. И девочкой как-то приятнее быть, чем женщиной, которая что-то должна. Волосы красить, например. Сашка иногда красит, перед гастролями или концертами. Но постоянно бегать по парикмахерским ей некогда, да и не хочется. Всеволоду Алексеевичу всё равно, какого цвета у неё волосы, а на всех остальных всё равно Сашке.

Сашка на всякий случай вызывает «комфорт». Без Туманова она ездит экономом, но не хочется давать маме лишний повод для придирок, сразу начнутся вопросы, неужели у неё нет денег. Они загружаются в машину, Сашка садится на переднее сидение, чтобы избежать лишних разговоров. Зря, для мамы это лишь повод разговаривать погромче. Чтобы и водитель оказался вовлечён в их увлекательную беседу.

— Долго ехать?

— Больше часа. Смотря какие пробки на трассе. Мы в посёлке живём, у нас там своего аэропорта нет.

— Зачем было забираться в такую тьмутаракань, в которой даже аэропорта нет?

— В Мытищах его уже построили? — не выдерживает Сашка. — Я задавала тебе примерно тот же вопрос всё детство. Что мы делаем в Мытищах? Ты говорила, что Москва — не по нашему рту пирожок.

— Ну, он и тебе не по рту оказался. У меня хоть своя квартира, честно заработанная, а не мужиком подаренный дом у чёрта на рогах.

— А папу ты за мужика не считаешь? Или ты квартиру отдельно от него покупала?

Всё, началось. На сколько там Сашку хватило, минут на десять? А ведь Всеволод Алексеевич просил вести себя нормально. Пользуясь тем, что сидит к матери спиной, Сашка прикладывает телефон к уху, чтобы прослушать сообщение. Она угадала, Туманов вспомнил, что дома нет кефира и «какого-нибудь вкусного йогурта», и просил по дороге заехать в дежурный магазин.

— И почему у него нет своей машины с водителем? — продолжает мать, и Сашка понимает, что прослушала часть её тирады. — Разве ему не положено?

— Кем положено? Здесь ему тоже машина не нужна. Своя осталась в Москве.

— А, понятно. Жене оставил?

— Наверное, — рассеянно соглашается Сашка, набирая ответ Туманову.

Она как-то никогда не задумывалась, куда делись машины Всеволода Алексеевича. Очевидно, остались Зарине, хотя что она с ними делает, непонятно. У неё своя тачка имелась.

— Ты всегда была очень непрактичной, — сокрушается мама. — Другая бы на твоем месте как сыр в масле каталась.

— Мне всего хватает, мам.

— Матери бы помогала, — продолжает она, видимо, не слушая ответов. — А ты мало того, что не помогаешь, так даже не позвонишь лишний раз.

Наконец они сворачивают на дорогу, по которой Сашка со Всеволодом Алексеевичем гуляли миллион раз. Сашка просит остановиться у дежурного магазина.

— Я быстро, мам. Кое-что по мелочи докуплю.

Сашка не уточняет, для кого именно. Но когда возвращается с просвечивающим пакетом, ей кажется, что мать всё понимает. И ухмылка адресована именно содержимому пакета. Мол, со стариком связалась, теперь за кефиром бегаешь. Или у Сашки воображение разыгралось?

Всеволод Алексеевич выходит их встречать. Приоделся по случаю гостей, вельветовые брюки, свитер, ну прямо франт. Дверь машины открыл, руку подал.

— Рад встрече, Нина Ивановна, — выдаёт он вместе с традиционной «улыбкой Туманова».

Сашка напрягается. Она просто не представляет, как эти двое могут коммуницировать. Мать сейчас скажет что-нибудь едкое Туманову, и Сашка кинется его защищать. Но маман благосклонно кивает и идёт в дом без лишних комментариев.

— Ну неплохо у вас, неплохо, — выдаёт она, когда Сашка показывает ей гостевую комнату, бывшую собственную спальню. — Я ожидала большего, но жить можно. Ты не переживай, дочь, я надолго не задержусь. По своим делам покатаюсь, думаю, за неделю управлюсь. И уеду.

У Сашки изгибается бровь.

— Да я не переживаю, места всем хватит. Просто, у нас жизнь такая… специфическая. Тебе может не понравиться. А какие у тебя в Прибрежном дела?

— Квартиры смотреть буду. Я уже договорилась с риэлтором, завтра с утра поедем смотреть разные объекты.

— В Прибрежном? Здесь же дыра, и аэропорта нет, — не удерживается Сашка.

— Ну почему в Прибрежном. По