— А если он отыграется на Максиме? Я не прощу себе.

Марк качнул головой, будто предостерегал.

— Лучше бы напирала на то, что тебя нельзя прятать. Иначе Рёф решит, что ты дорога мне. Это мне было бы приятнее выслушивать.

Но говорил он на удивление спокойно. Видно, после утреннего марафона сильно грубить было не с руки.

— Я все сказала, Марк. И во всем тебе призналась, — она поймала его ладонь и крепко сжала. — Но, если с ним что-то случится, это встанет между нами. И я боюсь, что не смогу перешагнуть.

Его сильные руки легли на ее плечи и сдавили.

— Я уже сказал, что вытащу его.

— Я помню.

В клубе не хватало воздуха из-за назойливого запаха сигарет. Клубы в дневные часы всегда сироты, но сейчас она остро ощущала звенящую пустоту, ни лишней души, ни посторонних глаз. Наверное, и периметр зачистили, чтобы в переулках никто не мешался.

— Сюда, — Север указал на барный стул и проводил ее внимательным взглядом, пока она послушно не забралась на высокое сидение.

— Ты останешься? — спросила она.

Он качнул головой и отвернулся. Придирчиво осмотрел все пространство, выискивая случайности, что могут обратиться неприятностями. У вторых дверей уже стояли два охранника.

— Старайся не говорить, — Север вернулся к ней, — и лучше не шевелись лишний раз.

— С радостью.

— Не боишься?

— Пока просто не по себе, а вот когда он придет...

— Я буду недалеко, — подбодрил Север.

Она знала, что за стеной слева есть подсобка, утыканная экранами видеослежки. Там дежурила служба безопасности, и вот они на сегодняшнем празднике точно не посторонние. Да, тут бежать всего ничего. И это их здание, Марк смог вырваться, когда Рёф вывез их черт знает куда, он остался без подкрепления, без оружия, и все равно спас себя и ее. Сегодня же они в бронированном танке.

В уговоренное время Марк вошел в зал вместе с невротиком. И четырьмя бойцами, двое из которых точно пришли с Рёфом. Его свита предпочитала военные горки и широкие штаны. Анна, смотря на них, не могла отделаться от определения «наемники». Они смотрелись так странно и чужеродно в пафосном антураже пошлого изобилия.

— Я пытался выбить этот клуб до тебя, — бросил Рёф, пройдясь вглубь, к низким столикам и диванам, — ты тогда только начинал.

Марк не оценил его намек и ответил усмешкой.

— Теперь начинаешь ты.

— Да, второй заход, — не смутился Рёф, — но без прежних ошибок.

Его внимание привлекла задняя дверь, он задержался на секунду на ней взглядом, сделав засечку в мозгу. Следом оглядел охранников, что подпирали ее. В такие моменты можно было заметить, как он сосредотачивается и забывает развеселую беззаботность.

— Выпьешь? — спросил Марк.

— Не стоит, я не задержусь, — Рёф резко развернулся и заметил в сиреневом полумраке Анну.

Он бесцеремонно указал на нее пальцем. Анне даже померещилось, что между ними успела образоваться витрина.

— Хотя вот этот сладкий коктейль...

Рёф расплылся в приторной улыбке, будто не знал, как самому жить с собственным поразительным остроумием. Есть такие люди, которые получают удовольствие от каждого своего слова и жеста. Наслаждаются и раз за разом радуют окружающих.

— Она по-прежнему у меня, — сказал Марк.

— И по-прежнему молчалива, — добавил мужчина, — и жива.

— Мы уже это обсуждали.

Рёф отпустил ее, наконец, перестав пожирать глазами, и Анна выдохнула.

— Продай мне его, — вдруг бросил он.

— Клуб? — Марк нахмурился.

— Он тебе уже не нужен.

— Он вписан в контракт.

— Вот скотство! — в сердцах крикнул Рёф, он за мгновение рассвирепел, заложив крутой поворот от благодушного настроя к гневной позе.

— Ты устрой им еще парочку штурмов, — с улыбкой предложил Марк, — они тебе подарят, уверен.

— Я сам готовлюсь к штурмам.

Он не стал прятать глаза, впившись в Марка и повторив его нахальную улыбку.

— Это уже интереснее, — Марк выдержал его тяжелый взгляд и красноречивый подтекст.

Этот вираж оказался еще головокружительней. От легкой беседы к самой сути. Анна подняла глаза в поисках камер, почему-то показалось, что это должно непременно успокоить.

— Ты хочешь кинуть меня по итогу, — продолжил Рёф и начал расхаживаться туда-сюда. — Думаешь, что можешь себе это позволить. Я же опять предлагаю терпеть друг друга.

— Дело не только во мне.

— Именно, Марк. И ты можешь помочь другим разобраться со мной. Или помочь мне — с ними.

Марк неожиданно развеселился. Совершенно искренне... Он не играл и не кривлялся. Их разговор начал забавлять его, как будто отыскался достойный собеседник. Он определенно угадывал в Рёфе себя самого. Особенно сейчас, когда тот цеплялся за любые открывающиеся возможности и готовился биться до последнего. И это родство пугало Анну.

— Да, я тоже привык выкручиваться, — Рёф пришел к тем же выводам, — и я кстати знаю, что ты вчера был на допросе.

— Быстро, Рёф. Похвально.

— Я, к слову, много, что знаю. Но главное, что ты не обмолвился обо мне.

— Как и обещал.

— Я хотел бы отблагодарить.

Рёф взмахнул рукой, его до боли театральный жест пробудит охранника в камуфляже, и тот поспешил к двери.

— Ты говорил ей?

Марк задумался на секунду, не поспевая за постоянными переменами разговора, а потом качнул головой.

— Тогда сюрприз, — ей досталась очередная тошнотворная улыбка.

Марк заметно напрягся, когда Рёф направился к ней. Но тот остановился и замер. Он только смотрел, вернее читал. Ее реакцию, ее испуг и непонимание.

— С ней надо будет что-то придумать, — протянул он.

Анна не поняла его фразу, он вновь на что-то намекал. Только вскоре его слова стали неважны. Вообще все. Кажется, она хотела остаться на месте, даже приказала себе... Но вдруг нашла себя на ногах, она сделала пару стремительных шагов, прежде чем пришла в себя. Очнулась.

— Забирай, — ударил сбоку ликующий голос Рёфа.

Охранник подтолкнул Максима, заставляя пройти вперед. Ее взгляд беспокойно заскользил по его телу. Она различила только ссадину на правой щеке, он не хромал, не горбился и не кривился от грубых прикосновений бойца, как делал бы избитый и измученный. И его руки были свободны, ни стяжки, ни наручников. Только густые волосы взлохмачены, словно секунду назад стянули мешок.

Рёф махнул, чтобы охранник провел Макса дальше. Еще шаг, и он вдруг увидел ее. Теплая волна облегчения и радости затопила его глаза, и он дернулся к ней навстречу. И она почувствовала то же самое. Он жив. И теперь в безопасности.