— Слава богу, — выдохнул Максим, — слава богу...

Он оказался рядом и смял в объятиях. Его руки загуляли по ее телу, он боялся, что она всего лишь видение. А потом он коснулся ее лица, мягкие пальцы очертили овал.

— Теперь у тебя полный набор, — глупо потешался Рёф. — Отлично смотрятся вместе.

Когда Рёф, наконец, покинул зал, Анна поймала руки Максима и отвела их в сторону. Она сделала шаг назад и замерла, уперевшись спиной в барную стойку. Подумалось, что, может быть, удастся ближайшие дни не поднимать глаза от пола... И еще, что Марк боялся внимания Рёфа, а на деле ему пришлось терпеть другие прикосновения. Прикосновения другого.

Она услышала, как железная крышка прошлась по винту из стекла. Марк уже был рядом, он плеснул на самое донышко и залпом опрокинул несколько глотков, а потом скривившись шагнул к Максиму.

— Не дотрагивайся до нее больше, — произнес он ледяным тоном. — Никогда.

Анна нервно вцепилась в его локоть, боясь, что он не удержится и не станет ждать повода. Поднять глаза на Макса она по-прежнему не решалась. Но слышала его тяжелое дыхание.

— Черт, — на губах Марка заиграла легкая улыбка, — он думает, что я угроза. Угроза тебе.

Анна угадала раздражение, которое он прятал за веселыми подтрунивающими интонациями. Максим злил его, одним присутствием, одним фактом своего существования. Марк позволил себе всего лишь один короткий взгляд в его сторону, после чего совершенно забыл о том конце комнаты. Пара дней и в нем проснулся собственник. А Макс напоминал ему о собственной глупости, которая и дала случиться другому мужчине в ее жизни.

— Я угрожаю тебе, малыш?

Руки Марка медленно прошлись по ее плечам.

— Нет, — выдохнула она.

И почувствовала горячую ладонь на животе. Его пальцы смяли легкую ткань.

— Может быть, я угрожал тебе утром? — с насмешкой спросил он и скользнул рукой ниже.

Анне пришлось ловить его прикосновение.

— Пожалуйста, — произнесла она одними губами.

Он замер, сковывая порыв и дурманящий разум инстинкт.

— Хорошо, — кивнул Марк, — хорошо.

Он оттолкнулся от барной стойки и отступил.

— Тогда сама объясни ему.

Марк дождался ее кивка, повернулся и махнул охраннику.

— Проверь его и отвези, — бросил он ему.

После чего направился к задней двери, в проеме которой Анна увидела Севера. Он молча стоял и ждал брата.

— Слышал? — спросил Марк.

Север кивнул.

— Рёф излишне поверил в себя.

— Позвони на Восточный, — распорядился Марк, — скажи, что мы готовы помочь, пока анонимно, но пошли ребят. Разнесите ему пару точек, намекните на рамки.

— Сегодня?

— Сейчас. Дальше будет только хуже.

Они скрылись за массивной дверью, и Анне пришлось поднять глаза. Впрочем, Макс смотрел в другую сторону, он недобро косился на охранника, который приближался. Макс явно не собирался позволять ему дотрагиваться до себя.

— Я сама, — бросила Анна.

— У меня приказ.

— Пошел вон! — ее резкий тон и злой взгляд заставили мужчину остановиться. — Принеси сменку.

На это боец согласился и, резко развернувшись, побрел к двери.

— Тебе придется раздеться, — Анна указала на кресло, чтобы он сложил одежду.

— Ты сегодня посмотришь на меня?

— На тебе может быть жучок...

— Анна, — Макс повысил голос, и она сжалась, как будто ждала удара.

— Мы поговорим, Макс. Но сейчас тебе нужно сменить одежду.

Она знала, что охранник вот-вот вернется и не хотела заводить этот мучительный разговор при нем. Хотя и не верила, что им удастся остаться наедине. Да и уместно ли... Или всего лишь пыталась отсрочить и искала отговорку.

— Ты другая, — сказал он еле различимо.

Она зацепилась за его синюю футболку, а потом все-таки скользнула взглядом выше. Он смотрел жадно и внимательно, надеясь уловить немой намек. Анна кивнула и вновь указала на кресло.

— Время, — добавила она.

Макс подцепил мягкую ткань и стянул футболку через голову. Его волосы вновь устремились ввысь вычурной укладкой, на его веки попросились черные блестящие тени, а на плечи заклепанная кожа.

— Что это? — спросила Анна, заметив повязку на его левом предплечье.

— Пустяк.

Она не стала интересоваться снова, понимая, что сейчас не время для ее расспросов, и успокоилась мыслью, что бинт белоснежен и не похоже, что рана беспокоит Максима.

Вернувшийся охранник бросил на стойку темный спортивный костюм, потом подцепил со спинки кресла ремень Макса и тщательно его прощупал. Макс сохранял спокойствие, но Анна видела, что весь происходящий остросюжетный бред ему нисколько не нравится. Она вспомнила себя в первые дни... в самые первые, когда мир брата внезапно закружил ее, когда раненного босса внесли в квартиру поздней ночью и вдруг оказалось, что в ту сторону стоит сделать всего шаг. Шажочек.

— Можно ехать? — спросила Анна.

Охранник проверил всю одежду и начинал злить Макса въедливым вниманием, будто нашел послушную обезьянку. Пора прекращать и двигаться дальше. Хоть куда-нибудь.

В первой машине нашелся один водитель, остальные бойцы набились в машину сопровождения. Макс сидел рядом и неотрывно смотрел в окно, за которым знакомые улицы стремительно сменялись безымянными закоулками. Анна же смотрела на свои руки.

Дорога изматывала целый час, пока они не приехали в безопасное место. Макса решили спрятать в доме, в который ее уже привозили однажды. В фургоне и в бутафорской крови.

— Никак не уловлю разницы, — бросил он, взглянув на нее, когда охранник открыл дверцу внедорожника.

Анна ничего не сказала и соскочила на бетонную дорожку, что привела к небольшому частному дому, и пошла за строем мужчин. Звякнули ключи, и они вошли внутрь. Анна замерла посреди пыльной гостиной, следя за тем, как охрана проверяет комнаты и распределяет полномочия между собой. Макс устало опустился на стул, который жалобно заскрипел под его весом. Где-то звонко щелкнула клавиша и загорелись настенные лампы, выжигающие оранжевые пятна на старых стенах. Да, разницу уловить очень сложно. Наверное, его держали в таком же клоповнике. Поменялась лишь смена надсмотрщиков.

— Я смотаюсь в магазин, — сообщил один из бойцов и по разрешительному кивку высокого брюнета с густыми бровями, Анна поняла, что он и есть здесь главный.

— Можно нас оставить? — спросила она, поймав его взгляд.

Брюнет нахмурился, но все же согласился. Она знала, что среди их братии у нее не самая лучезарная репутация. Она могла сорваться на них, могла нагрубить, умела в подробностях копировать командующий тон Марка, как и его истеричные захлесты. Правда, ей для этого не требовался ни алкоголь, ни скверно сложившийся денек. Она становилась такой, когда хотела. И еще она прекрасно понимала, вернее успела выучить, что эти люди понимают только силу, а она могла ударить лишь словом.