Яр уронил царя на кровать, тот упал плашмя, раскинув руки. Глаза уставились в нависающий балдахин.

— Твори свое колдовство, ведьма, — буркнул воевода, отвернувшись к низкому столику, уставленному исходящими паром яствами. Я заметила там запеченную с картофелем птицу, тарелку с фруктами, какие-то рулеты. Яр поддел тонкий кусок вяленого мяса и целиком засунул его в рот.

С трудом отведя глаза от стола, я сняла с шеи кулон, повернула крышку. Яркая душа царя вырвалась на свободу и алым вихрем устремилась в безжизненное тело.

Мы замерли, ожидая какого-нибудь результата — ничего: все так же лежит, любуется балдахином.

— Иван, просыпайся! — Воевода подошел ближе, потормошил его за плечо. — Василиса, не сработало!

— Как же так, — заволновалась я. — Может, ему искусственное дыхание сделать?

— Чур не я, — отказался Яр. — Я с ним сегодня уже целовался, спасибо. Знаешь, Василиса, твои претензии по поводу бороды не беспочвенны — колется.

— Дай я! — Юлька оттолкнула воеводу, склонилась над царем, прижалась губами к его рту, вдыхая воздух. Грудь царя вдруг приподнялась, атласные ленты на кафтане натянулись, рука сама нашла Юлькино бедро. Юлька отпрыгнула, а царь сел, тряхнул головой, поморщился, будто бы от боли.

— Яр, что ты здесь делаешь? Какой странный сон я видел…

Мы с Юлькой, не сговариваясь, попятились к лестнице на крышу.

— А что тебе снилось? — спросил воевода, загораживая нас плечами.

— Ох, всего не упомнить. Такой долгий, странный сон… Под конец снились две девицы, горячие — ух! Беленькая сладенькая, что сахарок, а черненькая с глазами, как у кошки. А потом — часовня, свадьба… Старею, наверное, раньше такие сны не свадьбой кончались… Постой, у меня на груди свадебный венок?! — прорычал царь.

Мы пулей взлетели на крышу, запрыгнули в ступу и взмыли над Кижечем.

— Хочешь? — Я протянула Юльке тарелку с рулетиками, прихваченную со свадебного стола.

— Ага, — согласилась подруга, взяв ломтик. Она сдернула фату, стащила корону, от которой на лбу осталась тонкая красная полоска. — Вася, ты сегодня знатно спалилась.

— Ты о чем? — сделала вид, что не понимаю.

— Сама знаешь. Ты любишь Яра. Царь прыгнул на него прямо в церкви. А чьи мысли им управляли?

Я насупилась, уставилась на закат, пылающий над сказочным миром. Дворец стремительно удалялся, я заметила на крыше царской башни двух человек…

— Если ты его любишь — оставайся в этом мире, — тихо сказала Юлька. — Здесь ты можешь быть счастлива. Тебе муж-командир вроде Яра только на пользу — целее будешь.

— Тогда и ты оставайся, — предложила я. — У тебя уже муж есть. И, судя по всему, тоже не подкаблучник.

— Да уж… Не думала не гадала, что мой брак продлится всего день. — Юлька потянула колечко. — Черт, не снимается.

— Дома с мылом попробуешь, — посоветовала я, глядя на тщетные попытки подруги избавиться от кольца.

— Оно какое-то странное, — пожаловалась Юлька. — Гляди: вроде свободно на пальце крутится, а не снимается.

Я взглянула на обручальное колечко: аккуратный ободок с круглым бриллиантом. Действительно, совсем не туго обхватывает палец, а стоит его потянуть, как будто сужается.

— Вася! — В голосе Юльки послышалась тревога. — Что за кольца ты нам подсунула?

Я, запихав в рот целый рулетик, чтобы у меня было время на обдумывание ответа, лихорадочно вспоминала, что говорил об этих кольцах Онисий. Кажется, что-то о вечной любви и верности, но я решила, что это такой оборот речи.

— Сходим в ювелирку и все узнаем, — миролюбиво предложила я.

Юлька сердито на меня посмотрела и тоже взяла с тарелки ломтик.

Домой мы вернулись уже вечером, по пути Юлька наелась, подобрела и смогла взглянуть на ситуацию со своим обычным оптимизмом и рассудительностью.

— В принципе ничего страшного, — сказала она, сидя на кухне и любуясь сияющим камешком. — В крайнем случае придется искать следующего мужа среди католиков. На левой руке у меня все пальцы свободны.

— Хочешь чаю? — предложила я, набирая в чайник воду.

— Ага, я пока пойду переоденусь.

Юлька ушла к себе снимать свадебный наряд, а я заварила чай, в приступе вдохновения настрогала бутербродов с сыром, поставила все на поднос и добавила на тарелочку конфет. Стряхнув с крыльца пестрые совиные перья, устроилась на ступеньках, отпила чай, грея руки о чашку, и приготовилась любоваться видом. Однако небо плотно заволокло тучами, в долине клочьями клубился туман, а высокий частокол, ощерившийся, словно волчья пасть, перекрывал мне весь обзор на озеро.

— Добрый вечер, ведьма! — Лютый появился за калиткой, одернул рубаху с чужого плеча, откинул пятерней длинную челку. Я запоздало вспомнила, что так и не купила ему резинки для волос.

— Легок на помине, — ответила я, откусывая бутерброд.

Юлька появилась на пороге, фыркнула, увидев оборотня, и, подхватив по пути конфетку, завернула за угол дома.

— Куда спешишь, сладкая? — ухмыльнулся Лютый ей вслед.

Легкая неприязнь всколыхнулась в душе — терпеть не могу, когда он так ее называет.

— Я гляжу, она никак меня не забудет, — осклабился волк, устраиваясь на ступеньках рядом со мной. — Как увидит — вспыхивает, что лучина. Конечно, с оборотнем ни один мужик не сравнится. Ох, сложно ей будет. Помается, побегает от меня, а там, глядишь, и сама назад попросится. От ненависти до любви…

Он стащил бутерброд, откусил половину.

— Ты рассказала ей, что это я вас спас тридцатью золотыми? — поинтересовался он с набитым ртом.

— Рассказала, — коротко ответила я, переставив тарелку с бутербродами по другую сторону.

— И как она это восприняла? Так непривычно чувствовать себя героем.

— Да ты знаешь, Лютый, мы это особо не обсуждали, — призналась я, глядя на него честными глазами, — не до того было.

— Чем же вы таким заняты? — хохотнул он и кивнул на частокол. — Забор, вижу, отгрохали — никакая собака не перепрыгнет.

— Так ты не в курсе, — задумчиво протянула я. — Юля вышла замуж.

Я с наслаждением следила за тем, как самодовольная мина сползает с его наглой морды, сменяясь растерянностью.

— За царя, — припечатала я.

— Как же…

— И знаешь, вряд ли она станет от тебя убегать. Ни к чему матери дракона бегать.

— Дракон здесь? — Лютый вскочил на ноги.

— Ага, — кивнула я, запивая бутерброд чаем. — Юлька как раз к Глории пошла. Может, проведать, конфеток занести, а может…

Я не успела договорить. Оборотень превратился в волка, одним махом перелетел частокол и скрылся с глаз.