— Видишь, ничего не происходит, — успокоила я его. — А плохая новость: Лот взорвал защиту дома.

Воевода посмотрел на меня с укоризной и заглянул в зал. Дверь посреди комнаты вздыбилась, корка запекшейся крови растрескалась, как сухая земля.

— Что ж, тогда смысла прятаться нет. Дружина — во двор, смотреть в оба, — скомандовал Яр, и воины радостно двинулись из моего гостеприимного дома, толкаясь и застревая в дверном проеме.

Во дворе приземлилась Глория, развернула шины, чуть присела. Юлька спрыгнула на траву, одернула сорочку и вошла в дом, переступив через обгорелую дыру.

— Ничего не натерла? — шепотом озаботилась я.

— Нормально, — ответила Юлька.

Лютый и царь выросли перед ней, отталкивая друг друга плечами. Оборотень подтянул вязание дракона, царь быстро спрятал трусики, которые все еще сжимал в руке, в карман.

— Моя царица! — Иван шагнул вперед, поймал ее руку и, изящно склонившись, поцеловал кончики пальцев.

— Юль, — буркнул Лютый. — Ну, ты это… прости.

— Я пойду переоденусь. — Подруга обогнула кавалеров и быстрым шагом поспешила к лестнице.

— Сопроводить тебя в опочивальню? — Царь устремился следом, но Лютый ухватил его за рубаху, ткань затрещала.

— Я тебе сопровожу!

— Да что ты возомнил, пес смердящий? — Царь придвинулся к оборотню вплотную, так что они едва не соприкасались носами. — Она моя жена. Царица Велируси. Только попробуй еще раз слюни пустить в ее сторону — шкуру спущу. И это не фигура речи.

— Слышь, тебе корона мозги не натерла? — Клыки Лютого опасно удлинились. — Я не твой подданный. Я — темное отродье. Кажется, так оборотней называют. Прав у меня никаких, но и обязанностей тоже. Так что вертел я твои угрозы на… — волк быстро глянул в мою сторону, — на хвосте.

В дверь постучали, и я радостно побежала открывать. Слава всем светлым — Эльвира! Поскорей бы разделить миры и оставить этот дурдом.

Нотариус вплыла в прихожую, как белый айсберг. Царь сипло вздохнул, прижал руку к груди. Хвостик надо лбом волка вздыбился, как у Чиполлино.

— Светлая Вира, — прошептал Иван.

— Так, посторонним покинуть помещение, — приказала нотариус. — Василиса, плата вперед.

Я отсчитала Вире пять золотых, которые тут же скрылись в белой сумочке богини. Она присела у двери, отскребла ногтем засохшую кровь, понюхала, лизнула… Я отвернулась, справляясь с подступившей тошнотой.

Царь с оборотнем, пятясь, вышли во двор, воевода задумчиво проследил за ними взглядом, склонился ко мне.

— Василиса, ты, как лучшая подруга Юлии, можешь повлиять на нее, чтобы она сделала правильный выбор.

— За Ивана волнуешься?

Царь с Лютым разошлись в разные стороны, окатив друг друга неприязненными взглядами, словно помоями.

— Я присягал ему на верность, — сказал Яр. — Как и ты, кстати.

Я покрутила на пальце перстенек с изумрудом.

— Во-первых, Иван — отличный мужик. Да, он немного не выдержан, излишне горяч, — поспешил оправдать царя воевода, заметив мой скептический взгляд, — дипломатия не его конек. Но, похоже, он искренне в нее влюбился. У него это так и происходит — раз и навсегда. А во-вторых, как думаешь, кого бы выбрала Юльке в мужья ее мать?

— Кого-то третьего? — предположила я. — К чему эти споры, Яр? Сейчас Вира еще немножко оближет двери, проведет ритуал, и мы с Юлькой уйдем в наш мир.

— Василиса! — От его бархатного голоса у меня чуть коленки не задрожали. — Ты говорила, что я излишне патриархален, командую тобой.

— Ага.

Сейчас небось начнет обещания лепить: изменюсь, расстелюсь ковриком. Только поздно пить боржоми.

— Ты права, я такой и есть, — признал Яр. — И я не отпущу тебя.

Его рука сжала мои пальцы мягко, но надежно — не вывернешься.

— Яр! — вспыхнула я. — Ты не можешь!

— Могу, — кивнул воевода. — Я сильнее. И я так и сделаю. Извинюсь потом. По крайней мере, у меня будет такая возможность.

— Зачем тебе это? Ты сидел в своем лесу полгода, ко мне даже не заглядывал!

— Я знал, что в Запорах, в доме на холме живет несносная, вредная, невероятно красивая ведьма, и мне становилось теплей на душе. Да что там, от одних только мыслей о тебе я горю, как солома! Я злился на тебя, я и сейчас злюсь. Но ты моя единственная, и я не отпущу тебя.

— Взялись за руки? Правильно, — одобрила Эльвира Протосовна. — Образуйте замкнутый круг. Где царица?

— Я за нее! — Юлька, громыхая чемоданами, спустилась с лестницы. — Я сейчас, только вещи за порог поставлю, мало ли…

Невозмутимое лицо богини слегка дрогнуло. Она наблюдала, как новоиспеченная царица выставляет багаж за дверь, идет к нам, вытирая ладони о джинсы. Юлька надела черную водолазку, волосы завязала в хвост — по-видимому, чтобы привлекать поменьше назойливого мужского внимания.

— Царица тоже останется здесь, — прошептал Яр.

— Приказ Ивана? — Я внутренне кипела.

— Самоуправство воеводы.

— Подойдите сюда, — сказала Эльвира. — Ключи от дома?

Юлька, спохватившись, бросилась в прихожую за сумочкой, подала связку богине.

— Простите, можно вопрос? — Мне хотелось поднять руку, как школьнице на уроке, но Яр крепко держал мою ладонь. — Я так поняла, ведьма должна была пролить кровь после ритуала, а у нас заранее это получилось…

— Ты хочешь потом убить себя? — спросила богиня.

Я смотрела в ее ничего не выражающее лицо, и только через минуту спохватилась — она в самом деле ждала ответа на этот вопрос.

— Нет, не хочу.

— Значит, попробуем так.

Мы, взявшись за руки, окружили Виру, стоящую на двери. Богиня подняла руки вверх, рыжие локоны взмыли над головой кудрявым облаком, карие глаза вспыхнули белым светом, а дверь под нашими ногами загудела, будто пол в вагоне поезда. Она разделилась на три сектора. Два угла у ног Яра подсветились синим, с моей стороны зажегся красный, с Юлькиной стороны, после томительного ожидания, во время которого наши ладони успели вспотеть, дверь замерцала золотом.

— Слава те господи, — прошептала Юлька. — Я уж испугалась, что брак действительно придется консумировать.

— А помнишь свой обет, — хихикнула я, — никакого секса до свадьбы? Так теперь можно!

— Замолчите! — Белые глаза Эльвиры обдали нас холодом, и мы заткнулись.

Цвета на двери закрутились в спираль, замерцали звездами. Зрелище завораживало, у моих ног словно оживала вселенная. Белые туфельки Эльвиры парили над дверью, не задевая ее тонкими каблуками.

Рев бога из преисподней сотряс дом до самой крыши, волосы встали дыбом по всему телу. Лот звал тьму из моей души, и я вцепилась в ладони воеводы и Юльки, впиваясь ногтями.