– Сомневаюсь… – Я криво ухмыльнулся. – Чужая семейная жизнь – потемки. Иногда и в своей жизни трудно разобраться, а уж в чужой…

– Может быть в ваших словах и есть резон…

Чухлаев надолго задумался.

– Разрешите я с ним побеседую, – обратился я к Мине, который словно уснул с открытыми глазами. – Только наедине.

– Какие проблемы… – буркнул Мина. – Пойдемте…

Мы прошли в дальний конец коридора и остановились возле двери с цифровым замком. Набрав нужный код, Мина открыл дверь и мы очутились в помещении, очень похожем на химическую лабораторию. Возле письменного стола сидел человек в белом халате и с видимым удовольствием читал книгу в ярком переплете.

– Детскими страшилками балуешься, – недовольно сказал ему Чухлаев.

– Так ведь интересно…

Человек посмотрел на меня водянисто-голубыми глазами с каким-то странным выражением – будто я был последним куском мяса на прилавке, который увели перед его носом. Был он худощав, белобрыс и носил очки – они лежали на столе.

– Как там Саныч? – спросил Мина.

– Очухался, – с нехорошей ухмылкой ответил любитель ужастиков.

– Пойдем отсюда. Пусть они побеседуют… тет-а-тет, – сказал Мина, кивком головы указав на меня.

Они вышли. В помещении воцарилась немного жутковатая тишина, изредка прерываемая звуками падающих капель в умывальнике.

Саныч сидел, привязанный зубоврачебному креслу. Вернее, он не был привязан в общепринятом смысле слова. Кресло модифицировали – мне сразу стало понятно, для каких целей – и вместо примитивных веревок умельцы Мины смонтировали для рук и ног прочные стальные манжеты с замками.

Так что Саныч был прикован к креслу как Прометей к скале.

– Сука… – с ненавистью сказал он, когда я подошел вплотную.

– Ты еще плюнь мне в морду, – посоветовал я, недобро ухмыляясь. – К тому же, ты повторяешься. Я не виноват, что тебе захотелось посидеть на двух стульях.

– Да пошел ты…

– Я пойду. А куда ты денешься?

– Туда, куда все деваются.

– Ну да. Верно. Только многие уходят по причине старости, а некоторые – из-за своей глупости.

– Ты считаешь себя умным?

– По сравнению с тобой – да.

– Что ты ко мне пристал? У меня свои проблемы, у тебя свои. Оставь меня в покое.

– Это недолго сделать. Но у нас с тобой, как это ни странно, есть общие интересы.

– Не напускай туману… – Саныч сделал движение, будто хотел освободить руки; наверное, чтобы вцепиться мне в глотку. – Ненавижу хитроумных. А ты как раз из таких.

– Что верно, то верно. Потому-то тебя на армейской службе и использовали в качестве "торпеды", где требуется лишь грубая физическая сила.

– А ты, значит, ходил в "борзых"? – Впервые Саныч посмотрел на меня с невольным интересом.

– Бери выше. Но не про то сейчас разговор. Как бы там ни было, а мы с тобой вскормлены одной волчицей. И я хочу тебе помочь.

– Мне твоя "американская" помощь до лампочки!

– Тебе – да, но только не Лане-Руслане… или как там ее.

Умей его глаза стрелять шрапнелью, от меня только мокрое место осталось бы. Дикая ненависть исказила черты грубо отесанного лица Саныча, и он разразился длинной тирадой, в которой я насчитал всего два или три нормальных слова. То есть, не матерных.

Саныч бушевал минуты две, пока не выдохся. Я наблюдал за ним с интересом естествоиспытателя, которому попалась очень ядовитая змея и которую он сумел посадить в стеклянный террариум.

– Закончил? – спросил я, когда он в полном бессилье уронил голову на грудь.

Все-таки, "сыворотка правды" – архигнусная вещь. После нее чувствуешь себя выжатым, как лимон.

– Уйди… – с ненавистью процедил сквозь зубы Саныч.

– Я уйду толь тогда, когда мы с тобой договоримся.

– Нам не о чем договариваться.

– Это тебе так кажется. Ты, наверное, считаешь себя козырным мужиком, которому плевать на "химию".

Напрасно. Все дело в том, что тебя не так и не о том спрашивали.

– Будешь пытать?

– Братан, я не палач. И ты, между прочим, свой. Вот если бы мы повстречались "на холоде" и ты оказался бы моим противником – тогда другой компот.

– Чего ты добиваешься?

– Потерпи немного, я тебе все расскажу…

Я сделал характерный жест рукой, на языке спецов по тайным операциям обозначающий вопрос: "Нас подслушивают?". Прикованный Саныч, который не мог двинуть ни рукой, ни ногой, выразительно скосил глаза вправо.

Я посмотрел и увидел там магнитофон с микрофоном; он был выключен. Впрочем, гарантии, что эта "лаборатория", а в просторечье – пыточная, не напичкана "клопами", никто дать не мог. Придется рискнуть…

– Как будто чисто, – сказал я, понизив голос почти до шепота.

– Возможно, – с сомнением сказал Саныч. – Так я тебя слушаю.

– Другой разговор… Люди, с которыми якшалась твоя подруга, похитили мою жену, – сказал я, придвинувшись к нему почти вплотную. – Она дорога мне так же, как тебе Лана, которую ты любишь без памяти. Только не надо нам ля-ля! Не лепи мне горбатого. Ежу понятно, откуда ветер дует… – Я еще больше приблизил свое лицо к физиономии Саныча. – Если ты мне не поможешь и с моей Каролиной случится что-то нехорошее, поверь – я отыщу Лану и убью ее на твоих глазах. Я не шучу, можешь мне поверить.

– Верю… – Пронзительный взгляд Саныча, казалось, проникал до самой печенки. – И сочувствую тебе.

Но помочь ничем не могу. Мне ничего не известно о твоей жене.

– Это еще не все, – сказал я, стараясь унять внезапно вспыхнувший гнев. – Я спасу твою Лану… хотя она и виновата в моих злоключениях. Мина ее не найдет. Даю слово.

– Клянусь, я ничего не знаю!

– В этом я почти не сомневаюсь. Хозяин – очень скрытный тип. Но дай мне хоть какую-нибудь наколку.

Ты ведь где-то встречался с Ланой… или с кем там еще из ее окружения.

– Ни с кем я не встречался, только с ней, и в основном в "Латинском квартале"… или баре "Селена".

– Ну напрягись, вспомни хоть что-нибудь! – Я готов был упасть перед ним на колени. – От тебя сейчас зависит жизнь двух невинных женщин, нечаянно угодивших в жернова мужских игр.

Саныч сокрушенно покрутил головой. Похоже, он поверил мне, но толку от этого было мало.

Ситуация с этим отнюдь не юным глупцом мне уже была ясна. Лана просто-напросто совратила его, влюбив в себя. Что было немудрено – с его топорной физиономией, да отхватить такую кралю… Она влезла к Санычу в душу и начала вить с него веревки.