На самой вершине мы с Питом три раза обошли вокруг священного буддийского обо, груды камней, из которой торчали разноцветные шелковые молитвенные флаги. Их дополняли ботинки, костыли, бумажные деньги и всякие другие предметы, которые местным жителям зачем-то понадобилось там оставить.

Стоя возле Пита, я посмотрела на юг, в сторону знаменитой пустыни Гоби, и ощутила спиной знакомый прохладный ветерок. На сей раз он задувал не из Канады, а из Сибири, но стал в конечном счете частью той же самой холодной климатической системы Северного полярного круга, определяющей погоду в Северном полушарии. В тот самый день этот ветерок еще нагнал, как и в Вайоминге, проливной дождь с градом, который снова заставил нас искать укрытие.

Однако, стоя тогда на вершине, вдыхая разреженный чистый воздух, я видела над своей головой самое синее в моей жизни небо. Под ногами моими простирался мир, лишенный оград и заборов, мощеных дорог, высоких домов… да и вообще домов, по правде сказать. Согласно монгольскому законодательству, большая часть этой земли никогда не может перейти в частную собственность. Эта земля принадлежит коням и людям, и она должна навсегда оставаться открытой для всех.

Под моими ногами лежал мир плавных холмов, очень похожий, наверное, на тот, каким когда-то был Вайоминг, – мир сухих степей, испещренный редкими купами деревьев. Более влажные ущелья заросли кустарником; тропинки, оставленные лапами животных, вились по крутому склону. В оставшейся далеко внизу под нами долине протекающей сквозь Хустай реки Туул до сих пор сохраняются могильники четырехтысячелетней давности, в которых покоятся останки первых всадников, носившихся на своих конях по открытым равнинам Азии задолго до прославленного правления Чингисхана. Перемены приходят в Монголию в облике горнодобывающей промышленности и международной торговли, и коням вместе со всадниками придется потрудиться, чтобы не отстать от времени. Однако там, на вершине, рядом с Питом меня это не смущало.

В конце концов, летняя, полная свежей травы и чистой воды Монголия под синим небом – что еще нужно кочевнику? Крис Норрис был прав, когда сказал мне: «Коням есть что рассказать людям». Например, о гибкости и умении приспосабливаться к вечно меняющейся планете, об уме и жажде общения и о сотрудничестве с человеком. Это занимательная история, и в ней больше страниц, чем сумел перелистнуть Чарльз Дарвин, и в ней найдется еще немало таких глав, которые только предстоит понять людям.

Жаль, что у бедного старого Чарльза Дарвина не было хрустального шара, чтобы заглянуть в будущее. Жизнь его тогда сложилась бы более счастливо.

Мы с Филлис Притор стояли на гребне холма в отведенном для лошадей районе гор Маккуллох, глядя вниз, на пестрый каньон, простиравшийся вдаль, насколько мог видеть глаз, и открывавший нам суть времени в его почти неизмеримой сложности. В свои юные дни Филлис проводила много времени в этом бесконечном пространстве, отыскивая взглядом лошадей. Ей тесно в тех местах, где растет слишком много деревьев.

«Прямо Второй Великий каньон», – восхитилась я. С моей точки зрения (точки зрения жительницы Восточного побережья), здесь было слишком мало травы для коня, зато хватало места, где ему можно было побегать.

«В самом деле? Ты тоже так считаешь?» – Ей было приятно слышать мои слова.

Мы немного постояли на сорокаградусной жаре. Ветерок улегся, и грозовых туч на горизонте не наблюдалось. Во всяком случае, пока.

«Филлис, – спросила я, – как, по-твоему, будет ли вайомингский мустанг счастлив на пастбище в Новой Англии?»

Она улыбнулась.

«А ты будешь уделять ему достаточно внимания? Будешь посвящать ему каждый день, найдешь для него компанию из других лошадей… будешь правильно заботиться о нем?»

«Да, – ответила я. – Буду».

«Тогда он будет счастлив в твоем краю».

И я заполнила форму.

Как случилось, что Уиспер стал для меня добрым другом? Пока целых три года я собирала материалы для этой книги, мне удалось осознать наличие тонких связей между основными энергетическими системами нашей планеты, такими как тектоника и океанические течения. Затем я поняла, что эти системы создают климатические перепады, глубоко меняющие облик жизни на нашей планете как в растительном, так и в животном царстве. В частности, эволюция травоядных (таких как лошади) иногда плавно, а иногда резко реагировала на состав и движения атмосферы, на тепло и холод, на характер выпадения дождей и на появление новых форм растительной жизни.

Я нарисовала грубую схему климатических перемен за 66 млн лет (основанную на схемах более научного вида) и нанесла на нее некоторые из эволюционных событий, упомянутых в моей книге в контексте, демонстрирующем, как крупные климатические явления совпадают с важными моментами эволюции лошадей, людей, растений и океанических течений (см. рис. 13). Думаю, это что-то вроде охоты за пасхальными яйцами[203]. Грубо говоря, за последнее десятилетие специалисты в разных областях знания собрали всю эту информацию, а я с невероятным удовольствием обнаружила, как она складывается воедино. Такого счастья я не испытывала с тех пор, как скакала на Уиспере по сельским дорогам Вермонта много десятилетий тому назад.

Рис. 13.Схема климатических перемен

Я благодарна многим людям, прежде всего Деборе Крамер, автору книги «Узкая грань» (The Narrow Edge), а также чрезвычайно доброму человеку. Мне хотелось бы также поблагодарить Джони Прадед, чьи предложения всегда оказывались полезными и вдохновляющими, и Джоан Шевалье, мудрую советчицу в том, как устроен мир.

Хочу выразить особую признательность Диане Дэвидсон, Марку Сполдингу и Энджелу Брэструпу из Океанского фонда за поддержку моих интересов в океанической области. Также я говорю «спасибо» многим людям, читавшим рукопись или части ее, включая Мэтью Мильбахлера из Американского музея естественной истории; Криса Норриса из Йельского музея естественной истории Пибоди; Джейсона Рэнсома; Кэтлин Пратт (компетентного консультанта и увлеченную всадницу) из Библиотеки Котуит; Ганса Гофмана из Университета Техаса, Остин; а также Стефани Кокал из Фонда помощи мустангам, Гринфилд, Нью-Гэмпшир.

Хочу поблагодарить многих замечательных ученых и специалистов в области разведения лошадей, принимавших меня в разных уголках мира, в частности Пита Вита; Инге Боуман; директора Банди Намкая и весь научный штат и обслуживающий персонал монгольского Национального парка Хустай; Филлис Притор и ее подругу Нетти Келли, возивших меня по просторам любимого ими Вайоминга и рассказывавших о современной истории коней региона; спасибо Ким и Эрику Скотт из Музея графства Сан-Бернардино, потратившим несколько дней на то, чтобы ознакомить меня с местными геологическими и палеонтологическими достопримечательностями и терпеливо отвечавшим на тот град вопросов, которыми я их засыпала во время долгих и жарких поездок в автомобиле; спасибо Стефану Шаалю, сотруднику Зенкенбергского исследовательского института и Музея естественной истории, Франкфурт, Германия, показавшему мне микроминиатюрные странички Мессельского месторождения; спасибо Изабель Кастене, несколько часов беседовавшей со мной о конях, изображенных на стенах пещеры, когда-то открытой ее прадедом; спасибо Хервигу Раднеттеру за знакомство с его тремя волшебными белыми конями.