«В кошмар, Алекса. Давай сходим в забытье, а? Так проще», — предложил сто первый голос. Он ошибся, этот милый вкрадчивый голос. Ошибся всего на одно слово, потому что я даже на фоне этого ужаса хорошо помнила, что такое «проще».

* * *

Я проснулась от того, что стена, на которую я опиралась, исчезла.

Ощущение падения было коротким, захват — цепким и мощным, а сон снесло в мгновение ока.

— Лучше не дергайся.

Коридор был не очень длинным — метров пятьдесят. То же тускло-красное освещение, что и в камере, тот же мертвенный аскетизм. По обе стороны от меня стояли солдаты войд-десанта в полном снаряжении. Все стандартно: один держит на мушке, второй упаковывает в энергетические кандалы.

— Вперед.

Два десантника, и снова один с Легенды. Все так обыденно и предсказуемо: стандартные угрозы-предупреждения-приказы, привычные процедуры. Ах, ну да. Это же я часто так выволакивала из камер нужных для допроса людей.

Я шла, стараясь поменьше думать, и как-то само собой получалось смотреть по сторонам. Интерьер корабля менялся: он становился светлее и светлее, мы прошли мимо зарядных камер батарей, мы проходили посты, и людей становилось больше, нашивки и шевроны жирели, и вообще: все говорило о том, что мы идем к мостику.

— Налево.

«Странно».

Широкие ворота капитанского мостика едва показались после очередного поворота и тут же скрылись. Зато мы пришли — куда-то в носовую часть жилого офицерского блока, — а у меня честно получилось не думать. Честно-честно.

— Войд-коммандер, разрешите! — отрапортовал один из конвоиров, нажав на кнопку вызова у одной из дверей.

— Да.

Я почти не удивилась, услышав женский голос. Я давно была готова к встрече с примечательным командиром.

— Это блокмастер Адлунг, войд-коммандер! Заключенная Кальтенборн-Люэ по вашему приказу…

— Впустить.

Каюта за дверью оказалась простой, чтобы не сказать простецкой. Для спартанской простоты ей не хватало опрятности: войд-коммандер без особого почтения относилась к чистоте и поддержанию порядка.

— Подождите за дверью, офицеры, — сидящая за столом женщина выключила голопанель и обернулась.

Кацуко-сан. Карманный стратег канцлера. Высокая, слегка сутулая женщина: по крайней мере, сидя, она гнула спину. И еще — ей не шел китель, даже при всей властности лица и при всем ее жестком взгляде. Сейчас этот взгляд очень уверенно снимал с меня стружку.

— Александра. Интересно, — сказала Трее и сняла очки. — У тебя довольно удачные фотографии.

Что? Какого черта?!

— Взгляд они не передают, а так — все удачно, — подвела итог войд-коммандер. — Даже глупо говорить, что я тебя такой и представляла.

— Представляли? — тупо переспросила я.

Трее встала. Она почти на голову выше меня и вообще — женщина видная, во всех выдающихся смыслах. Заодно сдуло сутулость. Войд-коммандер застегнула верхнюю пуговицу кителя и указала на койку.

— Садись. Я выпросила свидание с тобой не для глупых вопросов.

«Выпросила». Я села, отметив, что Кацуко-сан не любит перин: мне было твердо и неудобно даже после черт-те скольких часов на полу камеры.

— Мне очень хотелось посмотреть на человека, который ушел от «Тени». Пусть даже на «Телесфоре», но ушел.

Трее оперлась спиной на стену напротив койки и сложила руки под грудью.

— Ты в некотором роде знаменитость.

— Знаменитость?

«Проклятье. Я повторяюсь».

Войд-коммандер вдруг сделала широкий шаг вперед и щелкнула у меня перед носом пальцами. Я дернулась — но только мысленно. Черт, это было быстро — не поспешно, а именно быстро.

— Молодец, — сказала женщина, вернувшись на место. — Так почему ты тупишь?

— Прошу прощения, войд-коммандер.

«Я в плену. Я в плену. Она не мой командир. Алекса, что ты творишь?!» Кацуко Трее была живым магнитом чудовищной силы: к ней влекло. Просто так. Как на Его Меча не хотелось смотреть, так хотелось говорить с войд-коммандером — необъяснимо, алогично, но так бывает. Готова поклясться, экипаж ее боготворит, и каждый почтет за честь по ее приказу выйти в космос без скафандра.

Знаешь, Алекса, а ты ведь уже поняла, кто стоял на мостике линкора, правда?

— Из-за тебя аннигилировали капитана, рулевого и еще около десятка офицеров «Тени», — все тем же удовлетворенным тоном сказала Кацуко-сан. — Это первый случай массовой казни офицеров на сверхдредноуте за последние сто лет. Так что можешь не сомневаться, тебя многие хорошо знают — пускай даже заочно.

Это был чистопородный бред, и мне не хотелось даже вникать в произнесенное. Что-то шло совсем не так: или тон Кацуко-сан, или сама суть ее рассказа, или мои мозги.

— А откуда вам стало известно, что это я?

— Хороший вопрос, — сказала Трее. — Наконец-то. Мы не смогли выяснить, какой корабль тогда попал под случайный огонь «Тени». Очень уж мало от него осталось…

«От него — это от «Тиморифора»».

— …а потом был этот чудесный маневр. Он был великолепен, и я еще тогда заподозрила, что Дональд подобрал кого-то с подбитого судна.

— Дональд? Подобрал?

— Да, — кивнула войд-коммандер. — Дональд — отличный пилот, один из лучших, но этот маневр… Это не его стиль, совсем не его. Я, во всяком случае, его плохому не учила. А уж когда на Х67 мы нашли твой скафандр, вопросы отпали сами собой.

— М-мой скафандр?

— Да, — ответила Трее. — Неприятная история. Исчез наш осведомитель, исчезла Гончая, потом этот цирк на казни… Город пришлось уничтожить, опять же.

— Что?!

— А что тебя удивляет? — изумилась Трее. — Чего ты хотела? Беглая инквизиторша — это ерунда, но вы, идиоты, применили Лиминаль! Вся сеть полнилась снимками и роликами с камер.

Дрянной был улей, решила я. Да и хрен с ним, не жалко. Мне вспомнилась какофония сцинтианских похорон, вспомнились бездомные под стенами улицы-каньона, и я решила, что просто не верю в слова Кацуко-сан. Они не умещались в моей маленькой рыжей голове.

— Когда я узнала о тебе, сразу поняла, кто управлял «Телесфором» в бегстве от «Тени». И с тех пор ждала возможности встретиться с тобой.

Наверное, это большая честь. Слишком большая для меня.

— Хочешь что-нибудь узнать? — спросила войд-коммандер.

«…у победительницы», — закончила я мысленно.

Да, Кацуко-сан, вы встретились со мной, и вы меня сделали. Вы не составите компанию безымянному капитану «Тени» и десятку его подчиненных.

Честно говоря, я боялась что-либо спрашивать: мне казалось, что следующая порция информации физически перешибет мой и без того непрочный хребет.