В следующий миг Настя уже была с мушкетоном у распахнутой двери бокса.

— Всем стоять! — истошно выкрикнула она, водя раструбом оружия из стороны в сторону. — А ты — отпусти ее, быстро!

«Hareket etmeyin![22] — возникло в мозгу. — Birak gitsin! [23]»

Впрочем, подсказка Чужой оказалась излишней — вполне хватило грозного Настиного тона. Турок отскочил от своей жертвы, как ошпаренный, троих его товарищей, словно ураганом, сдуло на дальний конец койки.

— Хюррем, иди сюда! — приказала Настя — и вновь была понята. На подгибающихся ногах турчанка двинулась к выходу из бокса. Слегка посторонившись, Настя пропустила ее мимо себя, в любой момент готовая спустить курок мушкетона.

Едва Хюррем переступила порог, как, по всей видимости, силы ее окончательно оставили, и турчанка тяжело опустилась на пол.

— С вами утром разберутся! — прищурившись, пообещала Настя оставшимся в боксе узникам и заперла дверь. — А вот с тобой что теперь делать? — посмотрела она на турчанку.

Услышав обращенный к ней вопрос, Хюррем подняла лицо на свою спасительницу: из ее черных глаз беззвучно текли слезы.

— Так, вот только этого не надо! — грозно прикрикнула на турчанку Настя, поймав себя на подспудном желании присесть на пол рядом со спасенной жертвой, пожалеть, успокоить. — Плакать мы и сами умеем!

Хюррем быстро-быстро закивала, словно что-то поняла, но слезы у нее так и продолжали литься потоком.

— Куда же мне тебя девать? — сварливо проворчала Настя. — Может, к Чужой подсадить?

«Нельзя. Страта. Не. Делилась. Информацией. Обо. Мне. С. Другими. Стратами», — тут же вмешался трутень.

— Нельзя, говорят, — развела руками Настя. — Но не сидеть же тебе всю оставшуюся ночь на полу… Ладно, сделаем так. Видишь — кровать? — показала она свободной рукой вглубь помещения. — Иди и ложись на нее. Спать-то тебе эти изверги, как я понимаю, толком не давали? Вот и поспишь. Но учти: я глаз с тебя не спущу! Чуть что — подстрелю и без разговоров верну назад в бокс, к твоим ласковым дружкам! Поняла?

Турчанка снова закивала — хотя что она там могла понять? Разве что про кушетку, на которую указала спасительница.

— Тогда иди! — велела Настя.

Хюррем с трудом поднялась на ноги и, косолапя, побрела в указанном ей направлении. Дойдя до реанимационного ложа за шкафом с лекарствами, она неуверенно обернулась: все, мол, правильно? Настя одобряюще кивнула. Турчанка поспешно села на кушетку и принялась стягивать с ног обувь. Пальцы ее почти не слушались, и провозиться ей пришлось не меньше минуты. Наконец разувшись, Хюррем легла. В стене над ней тут же появилась узкая щель, из которой выскользнула белая простыня, укрывшая девушку почти с головой.

— Вот так и лежи! — бросила Настя.

Турчанка тут же приподняла голову: в ее мокрых глазах были вопрос и безудержная готовность подчиниться.

— Лежи, лежи! — жестом показала ей Настя. — Спи. До утра все равно сюда никто не придет… Ох, и влетит же мне завтра из-за тебя от капитана!

Хюррем снова легла. Не отводя от нее взгляда, Настя попятилась к стулу, и в этот самый момент не столько даже увидела или услышала, сколько просто почувствовала, как за спиной открывается входная дверь. Девушка обернулась: на пороге медотсека с неловко зажатым под мышкой мушкетоном стоял Дима Дроздов.

— Тебе чего? — нахмурилась она, машинально поворачиваясь так, чтобы прикрыть спиной турчанку на ложе. Впрочем, от входа Хюррем и так почти полностью заслонял широкий бок шкафа.

— Я это… Не спится — снотворное взять… — сбивчиво пробормотал паренек.

— Ну, бери, — пожала она печами, соображая, не попросить ли нежданного визитера пойти и разбудить Мамаева. Пусть с турками капитан разбирается! — Послушай… — начала уже она, но Дима ее внезапно перебил:

— И еще я… извиниться перед тобой хочу…

— За что? — удивилась она.

— Вот за это, — проговорил паренек, сверкнув глазами и потянув из-под мышки мушкетон.

Совсем не ждавшая такого оборота, Настя все же успела почти инстинктивно вскинуть свой, но Дима выстрелил первый.

Планета Новая Земля, Крепость Росс, двадцать девять дней до подведения черты

Очнувшись, Настя обнаружила себя на кушетке за шкафом — той самой, на которую недавно уложила Хюррем. Но если она здесь, то где тогда турчанка?! Ответ пришел, едва девушка смогла приподнять голову: Хюррем с мушкетоном на коленях сидела у нее в ногах. Почти инстинктивно Настя попыталась протянуть руку к оружию, но сумела лишь судорожно дернуть не отошедшей от паралича кистью. Краем глаза заметив ее движение, турчанка обернулась, робко улыбнулась и сама вложила шершавую рукоять мушкетона в вялую Настину ладонь.

Настя выдохнула.

Подняться на ноги она смогла лишь через несколько минут — и то опираясь на Хюррем. Первым, что увидела девушка, выбравшись из-за шкафа, был лежащий навзничь на полу Дима. Руки паренька были широко раскинуты, глаза закрыты, а лицо выглядело расслабленным и умиротворенным — как у сладко спящего ребенка. Но Дима не спал, и даже не был парализован: Настя поняла это, опустившись возле паренька на колени: пульс не прощупывался, дыхание отсутствовало.

— Это… Ты его? — обернулась Настя к Хюррем.

Вопроса турчанка, конечно же, не поняла, но то ли тон, которым тот был задан, то ли выражение Настиного лица заставили Хюррем испуганно отшатнуться. Она быстро, но сбивчиво, заговорила на своем языке, показывая рукой то на Диму, то на валявшийся на полу возле тела паренька мушкетон, то на шкаф с лекарствами, однако тут уже Настя оказалась не в силах уловить смысл сказанного.

Подобрав второй парализатор — теперь в каждой руке у нее было по мушкетону — Настя выпрямилась, на этот раз самостоятельно, и удерживая Хюррем в поле зрения, шажок за шажком отступила к боксу Чужой. Быстрый взгляд через дверь: трутень неподвижно лежал на койке в своем монструозном облике, его чешуйчатый хвост свешивался на пол, уродливое тело покрывали клочья одежды. Глаза чудища были затянуты веками. Тоже убит? Кем? Хюррем? Или Димой? С него же все началось…

Настя перешла к соседнему боксу: четверо турок громоздились на полу вповалку, ни один не шевелился. Та же самая картина была и в последней, третьей камере. Мертвы? Парализованы? Затаились, готовые напасть? Чтобы выяснить это наверняка, ей пришлось бы открыть дверь и приблизиться к телам вплотную — а что, если только этого пленные и ждали? Набросятся скопом, вырвут оружие, отберут кольцо… Взгляд Насти запоздало метнулся к левой руке: кольцо было на месте, а ведь вздумай Хюррем им завладеть, легко смогла бы это сделать! Девушка скосила глаза на тело Димы — с пальца паренька черный ободок тоже не пропал. Получается, бежать турчанка не пыталась, хотя и имела такую возможность. Далеко бы она, конечно, не ушла: внешние ворота заперты на ночь капитанским кольцом, но шороху в Крепости легко могла бы навести — с двумя-то мушкетонами! Оружие она, кстати, тоже вернула добровольно…