Тридцатилетняя война, в которую Европа вступила вскоре после смерти султана Ахмеда, позволила туркам спокойно заниматься достижением своих стратегических целей на востоке. Но в эти годы снова дали о себе знать менее важные проблемы на западе, которые в начале столетия все еще оставались неразрешенными. Одной из них была проблема верховной власти в Трансильвании, где после смерти Габриеля Бетлена в 1629 году шла борьба за княжеский престол этого вассального государства. Направленные туда в 1636 году для того, чтобы обуздать ставшего чрезмерно независимым преемника Георга Ракоши, османские войска были разбиты. Тем не менее Житваторокский договор, который подвел итог австрийско-турецкой войне 1593–1606 годов, в 1642 году был продлен по согласию обеих сторон: Тридцатилетняя война закончилась в 1648 году, и Габсбурги, которые были ее главными действующими лицами, горели желанием снова продлить этот договор в 1649 году. Соглашение между Османской империей и Венецией о действиях против общего врага позволило туркам сыграть лишь незначительную роль в Тридцатилетней войне. Споры вызывал вопрос о контроле над расположенным в Альпах, севернее Италии, перевалом Валтеллина, который был необходим Габсбургам для сообщения с их североитальянскими и голландскими владениями. В 1624–1625 годы Венеция обратилась с просьбой и получила разрешение султана Мурада вербовать наемников из определенных районов Боснии, Албании и Пелопоннеса, с целью оказать содействие защите ее интересов от посягательств со стороны Габсбургов.

Мирный договор 1623 года, заключенный между Османской империей и Речью Посполитой после поражения Османа II под Хотином, не смог решить проблемы, связанные с вассалами этих государств, то есть крымскими татарами и украинскими казаками, зато почти сразу же обе стороны вступили в тотальную войну, которая в те годы шла в Европе. Мир, заключенный в 1623 году, с трудом, но все же удавалось сохранять, причем даже после «странной» войны 1634 года, а Османская армия, флот и войска провинций в то время были задействованы в бассейне Черного моря, где они занимались патрулированием берегов, защитой морских путей и несением гарнизонной службы в крепостях, разбросанных вдоль всего побережья, так как набеги казаков на прибрежные районы Анатолии и Румелии продолжались с неослабевающей силой. В отличие от татар, казаки и в море и на суше были как у себя дома, а имевшиеся у империи на Черном море галеры не шли в сравнение с их маленькими, маневренными судами. Была построена флотилия менее крупных судов, для того чтобы сражаться с казаками на мелководье, где великие степные реки впадают в Черное море, но казаки мастерски владели искусством маскировки и легко уклонялись от сражений с османскими судами. Три четверти столетия, начиная с того времени, когда в 1475 году империя впервые обозначила свое присутствие на северном побережье Черного моря, она без особых хлопот «управлялась» с этим приграничным регионом, что давало ей возможность направлять свои ресурсы в более беспокойные места своих владений. Тот хаос, в который погрузилась степь в годы, когда во главе казаков стоял Дмитрий Вишневецкий, был лишь прелюдией к их нашествию на берега «Османского озера», когда даже такие крупные города, как Феодосия, Билхород, Констанца, Варна, Самсун и Трабзон подвергались атакам и даже разграблениям. Не избежали подобной участи и поселения в низовьях Дуная, такие как Килия, Измаил, Брэила и Исаккея. Эти набеги оказывали огромное воздействие, так как нарушали поставки сырья и продовольствия, от которых зависели город Стамбул и экономика империи. В эти годы казаки иногда наносили удары по городам и деревням, расположенным в глубине Босфора. Так, в 1624 году они разграбили и сожгли прибрежные деревни, находившиеся в южной части пролива, в районе Еникёй. Английский посол сэр Томас Роу был очевидцем набега, совершенного 19 июля 1624 года:

Роу сообщал, что казачьи набеги на берега Босфора так встревожили правительство, что если бы во время заседания имперского совета поступило известие об очередном набеге, то оно «сразу же прекратилось бы, а разгневанные члены совета поспешили бы выслать войска, чтобы предотвратить дальнейшие вторжения».

В 1623 году, после Хотинской кампании, Мехмед Гирей [III] стал ханом Крыма, а в следующем году вернулся его брат Шахин. За десять лет до этих событий, когда в Крыму шла ожесточенная борьба за престолонаследие, Шахин бежал в Иран, и все эти годы он находился при дворе шаха Аббаса. Близость Шахина к иранскому шаху побудила османское правительство восстановить на престоле соперника братьев по борьбе за власть, бывшего хана Канбег Гирея, который морем отправился из Стамбула в Крым. Однако, чтобы завладеть троном, Канбегу нужна была помощь Османской империи, но ее сухопутные и военно-морские силы в тот момент были слишком распылены, и она едва ли могла оказать ему необходимую поддержку. Чтобы оказать противодействие Канбегу, Мехмед и Шахин впервые вступили в политический союз с днепровскими казаками, которые прежде были смертельными врагами крымских татар, а в июле главный адмирал империи отплыл в Крым, чтобы оказать поддержку Канбегу. Их объединенные силы не выдержали совместного удара татар и казаков. Окруженный татарскими войсками своих соперников, Канбег и его люди бежали. Татары полностью уничтожили османскую пехоту и захватили походную казну. Мехмед Гирей остался ханом, а Шахин стал его законным наследником. В 1625 году казаки напали на Трабзон и полностью его опустошили, и это был лишь один из многих вселявших ужас набегов, которые они совершили в те годы. В начале августа в районе дельты Дуная произошло крупное морское сражение между османской эскадрой и казаками: османскому адмиралу удалось спастись только благодаря благоприятному ветру.

Татарско-казачий союз встревожил польское правительство, не меньше чем османское, и, чтобы казаки не спровоцировали войну между Речью Посполитой и ее могучим соседом, поляки предприняли шаги, направленные на их сдерживание. В своей отправленной в Англию депеше с комментариями относительно ситуации, сложившейся в регионе после заключения этого союза, Томас Роу писал, что «любой обмен сведениями между этими кочующими народами причинит много хлопот этому городу и государству». Европейские дипломаты в Стамбуле были хорошо осведомлены о том, какие последствия будут иметь события на Черном море для могущества Османской империи на Средиземном море и в Центральной Европе. Поэтому они пристально следили за развитием ситуации и пытались оказывать влияние на события так, чтобы обратить их на пользу своим государствам. Так, осложнения в бассейне Черного моря были выгодны Габсбургам, поскольку отвлекали внимание и энергию Османской империи от Центральной Европы, тогда как их соперникам (Франции и Англии) был выгоден мир на берегах Черного моря, поскольку он давал возможность привлечь османские силы к борьбе с Габсбургами и их союзниками.