Хотя хвала Аристида, подобно любой панегирической речи, однобока и изобилует преувеличениями, в одном оратор был прав: безусловно, в Римской империи имелось беспримерное количество больших и малых городов. В западных провинциях и в Северной Африке они были плодом колонизации и урбанизации, инициированных римлянами. На грекоязычном Востоке, где городская жизнь имела куда более долгую историю, чем на Западе, требуется некоторая дифференциация. В материковой Греции, на некоторых островах и в Малой Азии в течение эллинистического периода по причине полного разрушения или в результате утраты статуса независимой общины исчезло множество полисов. Но по инициативе сначала Помпея, а затем Цезаря, Августа и других императоров появлялись новые и возрождались старые города. При Августе создание колоний возродило Грецию и Малую Азию. Но императоры содействовали развитию и тех городов, что искони являлись полисами. Особенно мощное влияние на историю греческого расселения оказали Траян и Адриан, основывавшие города и повышавшие поселения до уровня полиса: первый — вследствие балканских походов, а второй — в своих поездках по Греческому Востоку. Траян основал Августу Траяну — крупный и процветающий полис во Фракии — и превратил крепость Дориск в Траянополь. В Мисии Адриан основал Адрианы, Адрианею и Адрианотеры; в его честь названы были еще четыре города в Малой Азии и два — в Греции. Чтобы увековечить своего возлюбленного Антиноя, он основал Антинополь в Египте. Сосуществование греческих городов и римских колоний в одних и тех же областях способствовало взаимовлиянию греческих и римских общественных структур. Колонии представляли собой уменьшенные копии Рима — как писал Геллий, они были «словно маленькие образы и изображения» («quasi effigies parvae simulacraque»). Их политическая организация копировала римские институты, а жреческие должности имели типично римский характер. Поселенцы (coloni) имели все права римских граждан и были освобождены от уплаты налогов. Они поклонялись римским богам, особенно капитолийской триаде, состоявшей из Юпитера, Юноны и Минервы, а также «духу колонии» (genius coloniae). На протяжении столетий после основания поселения латинский язык использовался не только для управления, но и как общий язык межличностного общения. По крайней мере, в первые века жизни колонии большинство городского населения составляли колоны италийского происхождения — армейские ветераны и другие имевшие гражданские права переселенцы из Италии, включая вольноотпущенников. Население сельской округи — incolae или paroikoi — состояло из местных греков и эллинизированного коренного населения. Колонией управлял совет декурионов, пара «мэров» (дуовиров) и два смотрителя за общественными землями (эдилы). К числу дополнительных должностей относились авгур, отвечавший за гадания от имени колонии, и коллегия из шести мужей (севиры). Иногда колония назначала на пост своего главы самого императора; в этих случаях его представлял praefectus Caesaris quinquennalis — императорский префект, исполнявший свои обязанности единолично на протяжении пяти лет. Эта исключительная почесть сохранялась за богатыми и выдающимися лицами.

Общественные земли тоже были организованы на римский манер. В городской планировке тон задавали две перекрещивающиеся главные улицы — ордо и декуманус (см. илл. 26). В Антиохии, что в Писидии, городские районы назывались точно так же, как районы (vici) Рима. Колонии с их тщательно отделанными банями и общественными уборными, фонтанами и акведуками, театрами и концертными залами внесли вклад в становление городской жизни в наименее эллинизированных областях Анатолии и Ближнего Востока и в ее возобновление в зонах, пострадавших от войн. В Греции и Малой Азии италийские поселенцы обнаружили древние традиции самоуправления, развитые политические структуры, утонченную культуру и всеобщую грамотность; греческие сообщества были полностью интегрированы в общую культуру эллинистического мира. Интенсивный обмен между местным населением и пришельцами, не лишенный напряженности и конфликтов, со временем привел к формированию нового культурного и социального облика. В большинстве случаев колонисты оказывались полностью эллинизированными спустя два или три поколения после прибытия — предки некоторых из них были италийскими греками, — но в иных городах, как, например, в Филиппах, латинский язык продолжал господствовать вплоть до III века н. э.

Учреждения римских колоний косвенно влияли на политическое устройство греческих городов. Римская администрация и власть наместников оказали ощутимое воздействие также на отношения собственности и уголовное право. Наконец, прямое вмешательство Рима усугубило и ускорило процесс, который начался уже в эллинистический период, — трансформацию эллинских полисов из умеренных «демократий» в тот или иной вид олигархии. В одном письме к Траяну Плиний просил императора об инструкциях относительно следующей проблемы. Согласно закону провинции Вифинии, должности могли занимать лишь мужчины старше 30 лет, после чего они могли избираться в совет. Однако Август снизил возрастные требования для наименее значительных постов до 25 лет. Означает ли это, спрашивал наместник, что такие молодые мужчины могут войти в совет — ведь они отслужили свой срок? И, если такие люди моложе 30 лет могли войти в совет, значит ли это, что и все остальные мужчины в возрасте между 25 и 30 годами также могли избираться в него, даже если не занимали никаких должностей? Таков один из немногих детальных рассказов о том, как lex provinciae влиял на внутреннюю организацию греческих городов. Вифинский закон о провинции содержал положения, прямо влиявшие на политическую жизнь: критерии, в соответствии с которыми человек мог стать членом совета; требуемый для занятия должностей возраст; сумму, которую должен уплатить новоизбранный член совета; запрет одному лицу иметь более одного гражданства. Римское вмешательство вкупе с развитием наметившихся ранее тенденций закрепило монополию на власть за «благородными».

Политические права базировались на богатстве. Для определения статуса граждан регулярно проводился имущественный ценз, лежавший в основе осуществления гражданских прав. Например, в Спарте привилегированный статус имели 300 граждан; 32 члена совета магистратов (synarchia) избирались из их числа. Надпись из Ксанфа в Ликии, датируемая второй половиной II века н. э., различает разные категории граждан; лишь наиболее состоятельные из них могли стать членами городского совета (boule) и совета старейшин (gerousia), который не имел политического значения, но обеспечивал весомый общественный авторитет; вторая группа состояла из sitometroumenoi (тех, кто по должности распределяет меры зерна), стоявших над «прочими гражданами» и проживавшими в городе иностранцами. Определенные общественные должности гарантировались исключительно богатством, а не заслугами. Например, из числа наиболее богатых граждан составлялись «первые десять» и «первые двадцать» (dekaprotoi и eikosaprotoi), которые оплачивали наиболее затратные liturgies (литургии, общественные расходы) и, опираясь на свое состояние и авторитет, избирались на ведущие посты полиса. Своим личным имуществом они гарантировали сбор прямых налогов, которые города уплачивали в императорскую казну, но вместе с тем они надзирали за городскими доходами.