совершают ошибки. Следовательно, даже если он не был полностью согласен с ними, он консультировался со всеми доступными работами других биологов, и очень часто он находил много ценного в их монографиях и отчетах. Кроме того, не раз он хватался за какое-нибудь утверждение или явно второстепенные данные, которые бегло упоминались, и основательно строил на этом свою работу, отдавая должное своему источнику.

Итак, теперь, столкнувшись с невероятным фактом, доктор Фарнхэм перешел к основным выводам. Описать подробно все его выводы, проанализировать его рассуждения или упомянуть авторитетные подтверждения на дюжине языков, которые привели к его окончательным выводам, было бы невозможно. Но, как записано в его заметках, которые он делал во время работы, они были следующими:

"Никто не может точно определить жизнь и смерть. То, что смертельно для одной формы животной жизни, может быть безвредным для других форм. Червя или амебу, а также многих беспозвоночных можно разделить, разрезать на несколько частей, и каждый фрагмент продолжит жить и не будет испытывать никаких неудобств. Более того, при определенных условиях два или более из этих фрагментов могут соединиться и прижиться вместе в их первоначальной форме. Некоторые позвоночные, такие как ящерицы и черепахи, могут пережить травмы, которые уничтожили бы жизнь у других существ, но которые в их случаях не вызывают никаких побочных эффектов. Известны многочисленные случаи, когда у черепах удаляли такие органы, как сердце или даже мозг, и все же существа выживали и могли передвигаться и питаться в течение значительного периода времени. Мы говорим о жизненно важных органах, но можем ли мы сказать, какие органы являются жизненно важными? Случайное повреждение мозга, сердца или легких может привести к смерти, и все же хирурги могут нанести еще более серьезные травмы, и пациент выживет. Человеческий нос, ухо или даже палец, если их отрезать, можно прирастить к культю, но отрубленная конечность не может быть восстановлена. Но почему бы и нет? Почему должно быть возможно пересадить лишь определенные органы или части анатомии, а не иные? Один человек может быть ранен выстрелом в мозг или сердце и может быть мгновенно убит, в то время как другой может получить несколько пуль, выпущенных ему в мозг, или может быть застреленным или заколотым в сердце и может жить в полном здравии в течение многих лет после этого. Даже так называемые жизненно важные органы могут быть удалены хирургическим путем без видимого ущерба для здоровья пациента, в то время как повреждение второстепенного органа может привести к смерти в другом случае. Нередко люди умирают от кровотечения в результате укола булавкой или поверхностного повреждения кожи, в то время как люди в равной степени часто переживают потерю конечности в результате несчастного случая или разрыва артерии.

Жизнь обычно определяется как состояние, при котором функционируют различные органы, когда бьется сердце и работает дыхательная система. И наоборот, человек или другое животное обычно считается мертвым, когда органы перестают функционировать, а сердце и легкие прекращают свою деятельность. Но в бесчисленных случаях приостановки жизнедеятельности все органы перестают функционировать, и нет слышимых или видимых следов работы сердца или легких. В случаях погружения или утопления существуют те же условия, кровь перестает течь по артериям и венам, и жертва, если ее предоставить самой себе, никогда не придет в себя. Но с помощью искусственного дыхания и других средств его можно реанимировать. Утонувший человек жив или мертв?

Подводя итог: невозможно определить жизнь или смерть в точных или научных терминах. Невозможно с уверенностью сказать, когда наступает смерть, пока не начнется разложение. Невозможно сказать, что вызывает жизнь или вызывает смерть. Никто еще не определил назначение или функции многих желез, и никто не может объяснить точное действие стимуляторов, наркотиков, седативных или анестетиков.

Разве не возможно или даже не вероятно, что при определенных условиях жизнь может продолжаться непрерывно, несмотря на причины, которые обычно приводят к смерти? Неразумно ли предполагать, что могут быть вызваны определенные химические реакции, которые будут так воздействовать на жизненно важные органы и ткани, что они будут сопротивляться всем попыткам нарушить их функции?

Я утверждаю, что такие вещи возможны. Что, с научной точки зрения, нет больше причин для того, чтобы животное выжило после удаления почки, желудка, селезенки или желез внутренней секреции или повреждений этих органов, чем для того, чтобы пережить аналогичные повреждения или удаление сердца, мозга или легких".

Тут доктор уронил ручку, отодвинул в сторону блокнот и книги и погрузился в размышления. В конце концов, он не узнал ничего такого, чего бы уже не знал. Он вернулся к своей отправной точке. На самом деле, он уже ответил на свои собственные вопросы и доказал свое утверждение. Но его исследования и изыскания навели на новые мысли. Никогда прежде он не был так близок к тайне жизни и смерти. Никогда раньше ему не приходило в голову, что жизнь может быть чем-то совершенно отличным от простого физического организма – машины, как он его называл. И если его теории, если его выводы были правильными, если его постулаты были обоснованными, разве он не мог бы тогда вернуть жизнь существу, убитому насильно или чьи органы были бы повреждены или больны? И к чему может привести его открытие? Если бы с существом можно было обращаться так, чтобы оно могло сопротивляться смерти от утопления, отравления газом, замораживания и поражения электрическим током, а также перфорации сердца или мозга, можно ли было бы лишить это существо жизни любым иным способом? Даже если животное разрезать на куски, если его голову отделить от тела, умрет ли оно? Или оно, подобно дождевому червю или амебе, продолжало бы жить, и, живя, части воссоединялось бы и функционировало как раньше?

Внезапно ученый вскочил со стула, как будто под ним отпустили пружину. Наконец-то он получил это! Это было решение проблемы! Никто не смог объяснить, почему некоторые формы жизни могут быть разделены без повреждений, в то время как другие формы получают сравнительно легкие повреждения.

Но какова бы ни была причина, какова бы ни была разница между низшими и высшими животными в отношении жизни и смерти, он преодолел пропасть. Благодаря его открытию теплокровные беспозвоночные стали такими же неуничтожимыми, как тихоходка.

Да, это должно быть так, должно быть, благодаря его воздействию млекопитающее могло пережить те же увечья, что и дождевой червь. Доктор Фарнхэм бросился в свою лабораторию, схватил кролика и, не испытывая ни малейших угрызений совести или колебаний, отделил голову от тела.

И хотя он был готов к