В кабине было три кресла. То, что предназначалось для пилота, занял Шертон. Во второе втиснулись Лаймо и Роми – оба достаточно худощавы, чтобы поместиться вдвоем. Третье оставили для Бирвота, который ходил вокруг машины, посыпая сухую красновато-желтую землю еще одной разновидностью магического порошка и произнося заклинания. Рассыпанный им порошок скручивался в небольшие, по колено человеку, черные смерчики, те хороводом двигались вокруг машины, все быстрее и быстрее. Поднимался холодный ветер. Налетая порывами, он трепал одежду и волосы мага, проникал в кабину.

Бирвот забрался внутрь:

– Я сделал все, что нужно. Врата раскрываются.

Он сел и застегнул страховочные ремни. Заперев дверцу, Шертон тоже пристегнулся.

Смерчики выросли выше колонн, они скользили все стремительней, сливаясь в один громадный смерч. Машина начала подниматься, ее раскачивало, трясло, швыряло из стороны в сторону. За перегородкой, в грузовом отсеке, что-то каталось по полу и бренчало.

Опоясанная колоннами опустевшая площадка ушла вниз – и в следующий миг исчезла. Теперь машину тащило сквозь серо-бело-черный туннель с вращающимися стенками. Шертон не сводил глаз с приборной панели, все еще мертвой… и вдруг на ней огоньками замигали кристаллы: два раза правый белый – рубин в центре – еще раз правый белый – опять рубин в центре. Видимо, это и есть комбинация, соответствующая Облачному миру, та самая, которую Роми отстучала многострадальным затылком Лаймодия. На всякий случай стоит запомнить.

Туннель выплюнул машину в клубящееся темно-золотое ничто, и болтанка прекратилась. Все кристаллы на пульте приглушенно мерцали, кабину заливал мягкий ровный свет – это разом вспыхнули прикрепленные к потолку магические лампы.

– Получилось! – услыхал Шертон восторженный шепот. Роми или Лаймо – он не разобрал, чей именно.

Побледневший Бирвот, наклонившись вперед, насколько позволяли ремни, всматривался в пустоту за лобовым иллюминатором.

– Что это?

– Мы называем это междумирьем.

Над Обетованной равниной несколько часов кряду бушевала обычная для Окрапоса пылевая буря. Под вечер она стихла, и маленькое тускло-красное солнце злобно уставилось на пустынный ландшафт, на припорошенные коричневой пылью руины какого-то древнего сооружения из шероховатых каменных блоков, на паломников с замотанными лицами (отряхнув и навьючив на длинноногих мохнатых животных свои палатки, они медлительными вереницами тянулись к этому сооружению), на грибную рощу возле сморщенного, грязно-мыльного озера, на кучу валунов, среди которых пряталась панадарская машина.

Куда делась информационная шкатулка профессора Ламсеария, Шертон выяснил еще вчера, переодевшись кочевником и потолкавшись среди народа на рынке в Жафе, здешнем торговом центре. Постоянного населения в Жафе не было: одни его обитатели снимались и уходили, другие приходили, непрерывная текучка. В то же время там постоянно можно было застать не меньше дюжины племен, больших и малых, и некоторое количество кочевников-одиночек. Выглядел Жаф, как палаточный городок, неровными концентрическими кругами окружающий рынок.

Там Шертон узнал, что накануне последнего солнцеворота в храме на Обетованной равнине появилась новая святыня: дарованная Верховным Богом говорящая шкатулка, которая изрекает неслыханные доселе тайные истины. Сии истины слишком сложны, чтобы их могли впитать умы непосвященных, но жрецы в своих проповедях растолковывают паломникам, какой сокровенный смысл вложил Господь в то или иное поучение.

Видимо, шкатулка содержит материалы научных исследований, которыми занимался профессор, предположил Шертон. Придется забрать ее из храма и вернуть законному владельцу. Либо скопировать содержимое. Он колебался и в конце концов решил, что разберется на месте.

Когда на западном небосклоне проступили алые полосы, Шертон и маг, оба в бурнусах, одетые как паломники, направились к развалинам.

Покинув Облачный мир, Бирвот в полной мере сохранил свои магические способности. Более того, примерно половина его амулетов, снадобий и приспособлений по-прежнему работала. Пока Шертон собирал информацию, он экспериментировал и остался весьма доволен. Ничего не утрачено, впереди множество привлекательных перспектив! Разве что солнце создавало для него проблемы: оно казалось Бирвоту непереносимо слепящим (в то время как панадарцы находили его тусклым, еле-еле теплящимся, как неудавшаяся лампа). Маг постоянно щурился, его глаза покраснели и слезились, и Шертон с тревогой думал о том, каково ему придется в Панадаре.

Лаймо смотрел вслед уходящим, засунув руки в карманы форменной суконной куртки налогового чиновника. На всякий случай он переоделся в официальный костюм, вариант для местности с прохладным климатом, однако в окрапосском филиале Статистического подразделения Департамента Налогов и Сборов так и не побывал. Арс не пустил, да и сам он туда не рвался. «Когда будешь объясняться с начальством, вали все на меня», – сказал Шертон и вручил ему туго набитый мешочек с золотыми скерами в качестве компенсации за возможные мытарства. Лаймо смутился, но деньги взял.

Вид коричневой равнины с далеким полуразрушенным зданием на фоне темно-красного заката и устало бредущими группами паломников наводил на него печаль. Отчего-то защемило сердце, и он отвернулся к роще. Десятифутовой высоты грибы с бледными шляпками, измочаленными ветром; их ножки густо облеплены мелкими грибами разнообразных форм и оттенков. За ними проглядывало вспененное в результате какого-то природного либо магического фокуса озеро.

Около машины сидела на валуне Роми в потертой кожаной куртке, купленной еще в Суаме. Под рукавами тускло поблескивал металл: широкие, от запястья до середины предплечья, браслеты панадарской ковки, которые Шертон купил для нее в Жафе. Умеючи, такой штукой можно и клинок отбить, и ногу противнику сломать. И Знака не видно.

Лаймо не знал, куда они с Шертоном собираются отправиться после Панадара. Зато видел, что Роми по уши влюблена в Арса, и трепетно-нежное отношение Арса к ней тоже не ускользнуло от его внимания. Он умел подмечать детали и делать выводы, а после того, как его чуть не съела великая богиня, наконец-то усвоил, что говорить о своих выводах вслух не всегда полезно. Поэтому Лаймо пожелал им счастья молча.

Отбросив со лба прядь белых волос, Роми улыбнулась:

– Хорошо тебе, завтра будешь дома… Я бы тоже хотела домой, но теперь уже никогда не получится.

– Зато много других миров увидишь, а я, наверно, так до конца и останусь в Нижнем Городе. – Он вздохнул. – Буду в этом Департаменте маяться…

– Тебе не нравится твоя работа?

– Ну… там неинтересно. И никому не нужно то, что я могу. Я способный аналитик, я не хвастаюсь, а меня посадили перебирать бумажки. Скучно. И платят мало.

– А почему ты не пойдешь управляющим в какую-нибудь частную компанию?

– Кто меня туда возьмет? – Лаймо уныло пожал плечами. – Рекомендации нужны… У меня нет знакомых, которые бы их дали.