Как только шаттл покинул шлюз, станция «Махаббат» огрызнулась плазменным огнем из всех орудий. Армейские корабли были готовы к такому развитию событий, поэтому сразу начали маневр уклонения, одновременно принявшись обстреливать станцию. Придя в себя после резвого старта, принц задрал голову, наблюдая в иллюминатор, как на медленно удаляющемся серебристом колесе «Махаббат» возникают вспышки попаданий: голубоватые – отраженных силовым щитом и оранжевые – пробившихся к корпусу.

В принципе, боевая орбитальная станция подобного класса могла неопределенно долгое время сдерживать натиск трех армейских крейсеров. Однако «Махаббат» уже давно выработала свой ресурс, из армии ее списали, большая часть орудийных батарей на ней была демонтирована – король Абдалла не предполагал, что его сыну придется сражаться с целой эскадрой.

Тем не менее станции сразу удалось надежно связать боем два крейсера. А вот третий понемногу вышел из зоны уверенного поражения орбитальной крепости, и теперь от его массивной туши одна за другой отделялись стремительные поблескивающие точки истребителей.

– У нас проблемы, бачка! – рявкнул метис, склоняясь над пультом.

– Потише ори. Я еще не оглох. – Ларри резко бросил шаттл в сторону. – Займись лучше бластерами. Стрелять пока не разучился?

– Белый расизм – плохая вещь, да? – возмутился Чалмерс. – Я птичку-чучелку за сорок шагов в глаз бью, бачка!

– Вон у нас сколько чучелок на хвосте. Давай, покажи класс, мастер Чедка.

– Если одна белая собака помолчит, туда-сюда, всем лучше будет, э? Вы там тоже помогай! – обратился метис к телохранителям короля. – Заградительный огонь давай-колоти много, твоя-моя. А я им буду чик делать. – Он надвинул поудобнее шлем с виртуальным монитором. – Чик и брик.

– Мы сумеем прорваться? – озабоченно спросил принц.

– С мастером Чедкой-то? – фыркнул Заноза. – Считайте, что уже прорвались.

Истребители Акмаля целой стаей настигали шаттл Мухаммеда. Оглушительный визг начал проникать в рубку через двойные переборки – без передышки заработали тяжелые плазменные орудия станции, выплевывая спрессованную огненную смерть. Два армейских катера тут же исчезли в огненных вспышках: у Чалмерса были не только верная рука и глазомер, но и охотничья привычка давать правильное упреждение для выстрела, что при стрельбе по стремительно перемещающимся целям было жизненно необходимо. Телохранители принца палили без перерыва, но пока так ни в кого и не попали.

– Птичка-чучелка, э! – важно изрек метис, тщательно выцеливая следующую жертву.

Легкие истребители атаковали со всех сторон. Массивный шаттл под управлением Джарвиса искусно маневрировал, то и дело успешно огрызаясь стараниями мастера Чедки. Еще два катера оказались уничтожены, однако остальные непрерывными плазменными уколами все же время от времени доставали корабль беглецов, сбивая с него надстройки, антенны и несущие крылья, закручивая вокруг противника смертоносный хоровод. Щит силового поля шаттла был истощен уже на две трети.

– Мы теряем скорость! – обиженно воскликнул Заноза. Его до глубины души возмутила такая несправедливость судьбы. – Второй двигатель потерян!..

– Это была хорошая попытка, мой верный Али, – проговорил принц Рашад. – Спасибо, что ты хотя бы попытался меня спасти.

– Ничего еще не потеряно! – зарычал Мухаммед. – До Панеконта не так далеко. Ваше Высочество, вы можете спастись на шлюпке, а мы прикроем ваш отход!

– Какого черта? – возмутился Джарвис. – Полковник, вы лидер Сопротивления! Что значит «прикроем»?! Отправляйтесь вместе с принцем, а прикрывать отход предоставьте нам!

– Это разумно, – заметил Рашад, прислушиваясь, как после очередного попадания за стеной что-то металлическое начало тяжело скрипеть и стонать.

– Господа, – печально, но спокойно сказал Хафиз аль-Мешгад, – вы все здесь люди, чрезвычайно ценные для Сопротивления. Пожалуйста, отправляйтесь на Панеконт, а мы с моими воинами сумеем вас прикрыть. Возможно, мы не так метко стреляем, как эфенди Чедка, но плотный заградительный огонь вести сумеем, а большего и не потребуется…

Когда через несколько минут спасательная шлюпка отстрелилась от борта шаттла и мгновенно канула в темноте ночной стороны Панеконта, в глазах принца стояла влага.

– Хафиз верно служил нашей семье, сколько я себя помню, – проговорил он. – А те люди, что остались на станции… – Он не сумел договорить, его душили слезы.

– Крепитесь, Ваше Высочество, – смущенно проговорил полковник Мухаммед, не зная, как в такой момент поддержать своего сюзерена. – Крепитесь…

Единственное, что приходило ему в голову, – это сказать, что и они сейчас тоже на волосок от гибели, что и у них прискорбно мало шансов невредимыми добраться до Панеконта. Однако он понимал, что это плохое утешение.

В маленький иллюминатор в торце спасательной капсулы, битком набитой народом, был виден стремительно удаляющийся шаттл, который походил на огромную барракуду, атакуемую пираньями. Отсюда было отчетливо видно, что нападающих слишком много и что долго израненной барракуде не выстоять. А далеко за ними виднелись станция «Махаббат», протуберанцами выбрасывающая в безвоздушное пространство пылающий кислород из разрушенных отсеков, и ползущие вдоль нее акульи туши космических крейсеров.

– Крепитесь, мой принц, – пробормотал Мухаммед.

Очередной королевский совет проходил в самом траурном настроении. Узнав о том, что принц Рашад бежал из-под носа у полковника Акмаля, король пришел в бешенство. Версия Сименса о широкомасштабном заговоре с участием брата монарха блистательно подтверждалась. И судя по всему, этот заговор был еще опаснее, чем предыдущий, – в первую очередь потому, что он апеллировал к народным массам, среди которых началось брожение. Объявившийся среди мятежников в джунглях Рашад стал знаменем повстанцев, под которое собиралось все больше и больше обездоленных крестьян.

Мятежники наконец перешли к решительным действиям. Плантации наркобаронов запылали во всех концах джунглей, а когда королевские войска выдвигались в места стычек, чтобы навести конституционный порядок, партизаны бесстрашно вступали в бой с регулярной армией и часто одерживали верх за счет знания местности, молниеносных перегруппировок и наличия самого современного оружия. Тогда обезумевший от ярости Абдельмаджид распорядился применять тактику выжженной земли, уничтожать всех подозреваемых в пособничестве мятежникам без разбора и разрушать селения, в которых были обнаружены повстанцы.

Войска развязали массовый террор, но вопреки ожиданиям это оказалось только на руку партизанам, поскольку мгновенно раздуло пламя до того подспудно тлевшей народной ненависти к монарху. Семьи местных крестьян были патриархальными, многочисленными, зачастую многие имели родственников на орбитальном поясе и в крупных городах, поэтому военный террор лично затронул огромное количество людей и в разы усилил подполье, в которое широким потоком устремились добровольцы на поверхности планеты и которому теперь готовы были помогать и многие наверху.