Нойман понял, что это конец.

Он даже не попытался обстрелять противника. Кому станет легче, если он перед неизбежной смертью заберет с собой в ад парочку арабских обезьян? Ощущая ледяное, нечеловеческое спокойствие в последние секунды жизни, Вик плавно развернул катер и устремился прочь от плантаций, пытаясь максимально увеличить дистанцию, чтобы иметь возможность расстреливать преследующие ракеты.

Секунды текли, а хищных дымных следов внизу все еще не было. Внезапно Вик осознал, что красных огоньков на мониторе шлема стало меньше. Маркеры активных прицелов гасли один за другим. Враги отпускали его – либо оценив слишком большую дистанцию, либо осознав, что Вик демонстрирует свое дальнейшее невмешательство в происходящее, и потеряв к нему всякий интерес.

Нервно слизнув заливающую верхнюю губу кровь, Нойман направил свой «носорог» на север. До ближайшего поселения было не меньше ста километров, и он не был уверен, что сумеет преодолеть их на поврежденной машине, а не рухнет где-нибудь в джунглях.

Но попытаться стоило, потому что внизу его сейчас явно не ждало ничего хорошего.

Очередной королевский совет проходил в специальной королевской комнате для релаксаций. Король и Сименс курили короткие трубки, набитые наркотической травой; министры от трубок вежливо отказались.

– Полковник Мухаммед только что вышел в эфир на нескольких Глобалнет-каналах, – докладывал одноглазый Абдунасер Шариф. – Он объявил джихад и заявил, что будет добиваться возвращения старых порядков любыми средствами, включая вооруженное сопротивление войскам. Мы быстро пресекли вещание этих каналов, но информация уже поступила в сеть и теперь неудержимо расползается.

– Объявил джихад? – тупо проговорил Абдельмаджид. – Кому?

– Вам, Ваше Величество, – невозмутимо проговорил Шариф.

– Мне? – Монарх как-то по-детски растерялся. – Верховному шейху королевства, второму после Пророка?..

– Вам, – хладнокровно подтвердил министр. – Он заявляет, что вы узурпировали и трон, и пост высшего духовного лица. Он снова поднял тему ужасной трагедии, постигшей королевскую семью, и риторически вопрошает, кому это было выгодно. Уж не тому ли из наследников, на котором закончились убийства и который без этих убийств не имел никаких шансов взойти на престол?

– Вот гадость, – с дрожью в голосе проговорил монарх. – Я же сам неоднократно пострадал от рук этих зверей! Мы же обнародовали отчет независимой комиссии о том, что я не имел никакого отношения к этим страшным злодеяниям!..

– Разумеется, Ваше Величество, – кивнул глава «Аламута» Адиль Азулай. – Я сам был ее председателем, я прекрасно помню.

– Неужели он надеется, что кто-то ему поверит?!

– Древний мудрец доктор Геббельс утверждал, что чем чудовищнее ложь, тем быстрее в нее поверят, – подал голос Сименс.

Азулай бросил на него испепеляющий взгляд. Ему не нравилось, что монарх повсюду таскает за собой этого американского выскочку. В присутствии Сименса глава «Аламута» не мог быть до конца откровенным с монархом. Вот и сейчас он уже несколько часов не мог поведать своему марионеточному сюзерену, что на самом деле все обстоит еще хуже, что ненормальный полковник бросил вызов не только монарху Аль-Сауди, но и его теневым покровителям. Головорезы Мухаммеда с утра уничтожили пять тайных плантаций в джунглях, на которых выращивалось сырье для производства тангриза и бромикана. Если король в ближайшее время не наведет порядок и не прекратит беспредел мятежников, мафиозные боссы будут вынуждены сделать это сами при помощи своих штурмовых отрядов. И тогда неизбежно встанет вопрос: а нужен ли им столь слабый блюститель их финансовых интересов?

– Это жесты отчаяния, – сумрачно проговорил военный министр Фарух Нураддин. – Ему не на кого опереться, кроме горстки партизан. Народ предан династии Саудов и не поддержит новую династию Мухаммедов.

– А по-моему, он все делает грамотно, – снова влез ненавистный америкашка. – Зачем бы ему лишний раз выставлять себя на всеобщее посмешище? По-моему, он четко знает, что делает, и ни о каком отчаянии тут речи не идет. Едва ли он настолько безумен, чтобы всерьез метить на престол. Он явно расчищает дорогу для другого.

– Для кого? – скептически скривился Азулай. – У короля прямых наследников нет. У покойного дедушки Абдаллы, кроме Его Величества, – тоже. Есть наследники второй очереди, внебрачные дети, сомнительные двоюродные племянники… Для народа все эти кандидаты неочевидны. При попытке насильно возвести кого-нибудь из них на престол будет бойня.

– Насколько мне известно, у досточтимого Абдаллы есть еще старший сын, – ядовито улыбнулся Сименс.

– Рашад? – спросил Абдельмаджид. – Нет, исключено. Он ученый, а не воин и не владыка. Он лично подписал отречение в мою пользу.

– С тех пор прошло несколько лет, – невинным голосом произнес Джебедайя. – Мы все иногда жалеем о принятых когда-то поспешных решениях, не правда ли? Особенно когда твой брат купается в роскоши, а ты прозябаешь в уединенной космической обсерватории…

– Мистер Сименс! – возмутился Нураддин. – Я попросил бы вас сохранять уважение в присутствии монарха!..

– Друг мой, – больным голосом произнес Абдельмаджид, жестом останавливая министра, – я понимаю, что ты пытаешься мне помочь. Но ты не в курсе ситуации. Рашад – мягкотелый слизняк, недостойный памяти своего отца. Он не способен на что-либо большее, чем…

Монарх внезапно задумался, побарабанил пальцами по подлокотнику. Сименс поощрительно улыбнулся ему.

– А что, мой добрый Адиль, припоминаешь ли ты, что говорил Мухаммед на допросе о своем визите к моему брату на станцию «Махаббат»?

– Конечно, Ваше Величество. Он говорил, что принц Рашад с негодованием отверг его предложение участвовать в мятеже.

– Но при этом выразил сочувствие полковнику. Выразил сочувствие! – Король вскочил с кресла, принялся расхаживать по кабинету. – Иблис! Тогда это меня не зацепило. Мне наплевать, какие взгляды исповедует мой брат, если он сидит взаперти за миллионы километров от Панеконта и категорически отказывается бросать мне вызов. Но теперь, кажется, начинают вырисовываться кое-какие нюансы… Спасибо, Джебедайя, ты натолкнул меня на хорошую мысль! Полковник осуществил свое покушение всего через несколько дней после визита к принцу. Мы решили, что это был жест отчаяния, потому что Мухаммед потерял последнюю надежду на успех мятежа. А что, если это не так? Что, если Рашад тайно запрограммировал полковника во время визита и тот сам не знал, почему пошел на преступление?..

– Ваше Величество, – покачал головой Шариф, – мне кажется, это совершенно исключено.

– В том бреде, который Мухаммед вывалил в сеть, была одна здравая мысль: кому выгодно? – ввернул Сименс. – Кто еще может с тем же основанием и народной поддержкой претендовать на трон Вашего Величества, как не принц Рашад?..

– Послушайте, Ваше Величество, – напористо начал Азулай, – не позволяйте этому выскочке раскрывать рот на королевском совете…