были очень похожи на своих языческих «коллег». Иногда у пророков неожиданно появлялось такое чувство, будто у них возникла тесная связь с Яхве (Богом), и они полагали, что его «жизненная душа» (нефеш) каким-то образом распространялась на их жизнь. В качестве примера такого явления я процитирую слова Саула о своих пророческих силах:

И пошел он к Найоту, в Рамах. Тогда Дух Бога низошел и на него — он ходил и пророчествовал до тех пор, пока не пришел к Найоту, в Рамах. И он также сорвал с себя одежду и так пророчествовал перед Самуилом. И лежал он в обнаженном виде весь день и всю ночь. Затем люди сказали: «Саул тоже среди пророков?»

Многие комментаторы объясняют поведение Саула в Рамахе типичным признаком эпилепсии, во многом похожим на поведение корибантов. Позднее у него случился еще один «приступ», после того, как Давид убил Голиафа. Библия рассказывает, что злой дух от Бога бросился на него, и он «пророчествовал» в его доме. С тех пор Саул вел себя экстатично. В таких состояниях, похожих на транс, Саул (можно предположить, что и другие ветхозаветные пророки) позволял какому-то другому существу вселяться в его сознание. Это существо считалось либо Яхве, либо духом, посланным Яхве. В своей статье о пророчествах Ветхого Завета специалист по Библии Мюйленберг делает следующее замечание о ветхозаветных пророках:

Неизменным остается один факт: пророк одержим силой, не принадлежащей ему самому, которая пленяет его душу, управляет ею и делает ее своим средством осуществления воли Яхве.

Иногда пророком полностью овладевают ощущения «экстатического состояния». Иеремия чувствует прикосновение пальцев Яхве к своим губам (Иеремия 1:9), а затем описывает ощущение, которое он пытается передать в рамках человеческого языка:

Мне больно, больно! Я корчусь от боли! Мое сердце неистово бьется, и я не могу хранить молчание, ибо я слышу звук трубы, возвещающий войну.

Слово «экстатичный» происходит от греческого слова «ekstatis», что означает стоящий вне себя. Эти пророки полагали, что их переживания настолько далеки от обычных чувств, что их невозможно передать. Поэтому было бы логично заключить, что многие, если не все, ветхозаветные пророки, были эпилептиками.

Это подозрение лишь усиливается тем фактом, что у арабов доисламского периода также была традиция пророчествующих эпилептиков. Во времена Магомета обязанность предсказывать будущее возлагали на кахана, предсказателя. Подобно шайру, поэту доисламского периода, он подчинялся джинну, демону, который вызывал безумие и эпилепсию. Арабы хорошо знали о том, что эпилепсия имеет непосредственное отношение к пророческим способностям, поэтому назвали его «болезнью божественного пророка». Об этом можно судить по сочинениям того времени. Арабский писатель Али б’Раббан ат-Табари (приблизительно 850 г. нашей эры) так писал о «падучей болезни» (сар’ун):

Люди называют этот недуг болезнью божественного пророка, потому что некоторые из них пророчествуют и созерцают чудесные картины.

Здесь мы еще раз свидетельствуем пример пророческих способностей, запредельные переживания и одержимость неким другим существом, поскольку древнееврейский демон по-арабски звучал как джинн. Давайте вспомним, как Нострадамус начал делать свои предсказания. Он рассказывал (Века 1, Четверостишие 2), что впал в состояние транса. Нострадамус утверждал, что во время этого «отсутствия», как сказали бы специалисты по эпилепсии, он был «одержим» каким-то существом, которого он называл Божественным Великолепием. Он так описывает это существо:

Он слышит глас и пугается, его роба трепещет. Вот божественное великолепие. Рядом с ним пребывает Бог.

Примечательно, какие слова использует Нострадамус. Он говорит, что «бог» пребывает рядом с ним. Мы уже знаем о том, что слово «экстаз» буквально переводится как быть «вне себя». Именно так Нострадамус описывает свою связь со своим Божественным Великолепием. Это существо сидит рядом с ним и рассказывает ему о будущих событиях. Он был одержим скорее Даймоном, нежели демоном.

Способность предвидеть будущее свойственная не только знаменитым пророкам прошлого. Существуют веские аргументы в пользу того, что современные эпилептики обладают похожими способностями. Далее я приведу рассказ одной женщины, которая отозвалась на просьбу к радиослушателям сообщить о странных совпадениях в их жизни:

У меня было заведено вставать и готовить мужу завтрак, желать ему доброго пути и лишь затем собираться самой. Поскольку я была в халате, то не выходила провожать его в сад, как поступила бы, будь я прилично одета. В тот раз я неожиданно почувствовала сильное желание идти по дорожке и смотреть на машину, пока она не скроется из вида, так как я знала, что больше никогда не увижу ее.

На шоссе муж наехал на гвоздь и проколол шину. Машина стала неуправляемой, пересекла две полосы и скатилась с высокого откоса, чуть не доехав до железной дороги. К счастью, муж отделался лишь сломанной ключицей. Вдобавок он порезал правое ухо и получил легкое сотрясение мозга, но машина восстановлению уже не подлежала.

Это еще одна история из книги Инглис «Совпадение». Рассказав этот случай, Инглис упоминает, как бы между прочим, что эта дама была эпилептичкой. По сути, в своем удивительно легкомысленном комментарии он выражает удивление тем, что недуг женщины не ухудшил ее способность предсказывать будущее!

Эпилептоидная природа гения

Религиозный экстаз и пророчество — вот два воодушевленных Даймоном таланта, которые мы видим в ауре височной эпилепсии, потому что в ее галлюцинациях и запредельных переживаниях можно найти знак гениальности. Это верование особенно процветало во времена Ренессанса. Французский натуралист и врач Ронделе верил, что Флоренция стала столь успешным городом благодаря гению своих жителей. Этот гений был напрямую связан с тем, что в стенах этого города эпилептиков было гораздо больше, чем в любом другом итальянском городе. Итальянский писатель Кампанелла в своем романе «Город солнца» развил этот факт до крайности. Он писал, что жители этой Утопии прибегали к самым разным способам, противостоя «священной болезни, от которой они часто страдают». Затем он добавляет: «Это знак великого таланта, поэтому Геркулес, Сократ, Магомет, Скот и Каллимах страдали от нее».

Скорее всего, на Кампанеллу оказала влияние другая книга, опубликованная тринадцатью годами ранее его романа, «Гений и безумие» Чезаре Ломброзо. В своей книге Ломброзо приводит примеры великих исторических героев, которые, скорее всего, страдали эпилепсией. Его список получился внушительным, ведь в него попали такие светила, как Наполеон, Мольер, Юлий Цезарь, Петрарка, Петр I, Магомет, Гендель, Свифт, Ришелье, Чарльз V, Флобер, Достоевский и Святой Павел. Он назвал этот яркий аспект человеческой психологии эпилептоидной природой гения.

Одним из названных Ломброзо гениев был Георг Луис де Буффон. Буффон был подлинным героем ренессанса, поскольку он не только предположил, что у Земли последовательно проходит различные геологические стадии, но и предвосхитил теории Дарвина