У меня с собиранием получалось не очень. Надеюсь, Крейну повезёт больше.

Дни в Ледяном Логе ничем не отличались от дней в Лашфоре. Постоянное изматывающее ожидание новостей, то обнадёживающих — магам удалось заново упокоить очередную партию монстров, то пугающих — сообщения о погибших в битвах воинах и уничтоженных поселениях.

Не способная сидеть сложа руки, я напросилась в помощницы к эрролу Хордису. Заодно и фрейлинам нашла применение. Вместе мы ухаживали за ранеными, кормили их, давали животворные снадобья, делали перевязки, да и просто подбадривали и составляли компанию. В общем, были у целителей на подхвате и как могли помогали страждущим.

Хрустальный город был переполнен людьми, лишившимися крова, оставившими всё в попытке спасти свою жизнь. Им также нужна была поддержка, и мы с фрейлинами и некоторыми придворными дамами, пожелавшими вступить в ряды волонтёров, выезжали в город. Раздавали еду, общались с новоприбывшими и хрустальногорцами, играли с детьми. И, улыбаясь (к сожалению, наши улыбки были ненастоящими), не переставали повторять, что скоро жизнь наладится.

Скальде всё это очень не нравилось: то, что я так активно начала принимать участие в программах помощи обездоленным и раненым. Он злился (он или его дракон — мне уже было не понять, кто там у них сейчас за главного и кто прячется за этой ледяной маской) и всё пытался запереть меня в замке. Герхильд хотел, чтобы его ари вела себя тише воды, ниже травы; сидела, в общем, и не отсвечивала. Но старейшины вдруг неожиданно меня поддержали, к моему удивлению и удивлению Скальде. Они согласились, что императрице в трудную минуту надлежит находиться со своим народом, а не вышивать гладью-крестиком в безопасности.

В этот раз тальден уступил. Не сразу, но всё же сдался. Наверное, просто устал со мной спорить и бодаться, а главное, со мной встречаться. Я видела, как всякий раз при виде меня его глаза захлёстывает тьма, а на лицо опускается ледяное забрало. С каждой такой встречей, каждым холодным взглядом надежда, что когда-нибудь у нас всё наладится, таяла, как когда-то я таяла в объятиях дракона.

Но теперь не было ни жарких объятий, ни кружащих голову поцелуев. Только холод, которым заражал всё вокруг хозяин Ледяного Лога.

Быть может, когда с Древней будет покончено, мне действительно будет лучше вернуться на Землю. А ещё не помешало бы почаще вспоминать о семейном проклятии и о том, что я не могу быть счастлива в браке. Я ведь Королёва? Королёва.

Пламенный привет прелюбодейке-прабабке и проклявшей нас ведьме-гадине.

С каждым днём я всё больше чувствовала себя… нет, даже не натянутой до предела струной — тонюсеньким волокном, которое от малейшего колебания воздуха могло порваться. Эта неопределённость — неопределённость во всём, ожидание катастрофы, тьма и стужа в глазах любимого мужчины выматывали, выжимали из меня все соки.

— Я так не могу больше.

Сама не поняла, что произнесла это вслух. У Кристель, перебиравшей струни лютни, дрогнули руки. Музыкальный инструмент жалобно тренькнул, и все звуки поглотила повисшая в комнате тишина.

Я захлопнула книгу, которую читала, не читая, если так можно выразиться. Просто бездумно пролистывала страницы. Отложив очередную страшилку про далёкое прошлое Адальфивы, поднялась.

— Аня, — Ариэлла удержала меня за руку. — Ты же понимаешь, он…

Понимать — понимаю, но не могу запретить себе чувствовать. Не могу больше сходить с ума от этих чувств.

— Всё в порядке, — повела локтем, и пальцы подруги безжизненно соскользнули на кресло. — Продолжай играть, Кристель, — попросила черноволосою красавицу и вышла, снова оставив фрейлин мучиться любопытством, а Ариэллу изнывать от беспокойства.

Ничем не выдавая своего состояния: когда кажется, будто внутри закручивается маленькое, но такое опасное торнадо, прошла коридорами замка к покоям императора. Шла не спеша, как и подобает настоящей королеве, провожаемая поклонами придворных и тенями, скользящими по порыжевшим под бликами пламени стенам.

На замок опустился густой, напоенный запахами весны вечер. Через узкие окна в Ледяной Лог проникали сладость цветов и стрёкот кузнечиков, заглядывали робко звёзды. Ещё один шаг, за ним другой, и вот уже передо мной расступается стража, охраняющая вход в святая святых — кабинет Скальде. Молоденький паж пытается меня задержать, сказать, что Его Великолепие, как всегда, занят и, как обычно, не может меня сейчас принять. Но памятуя о том, что Её Лучезарность питает слабость к ледяным кляпам, удерживать не отваживается. Кланяясь, отступает в полумрак.

Услышав, как распахнулись двери, тальден оторвал взгляд от бумаг, веером рассыпавшихся по столешнице, резко поднял голову. Не уверена, что воздух может превратиться в сплошную толщу льда, но в тот момент я имела все шансы быть заживо замурованной в холоде, плеснувшем от него в меня.

— Тебе лучше уйти, Аня, — низкий, как рокот надвигающейся грозы, голос.

Обычно в игре в гляделки Скальде всегда выходил победителем. Но только не в этот раз. Я не отвела взгляд, ответила тихо, но твёрдо, закрывая за собой двери:

— Не уйду, — отрезая его и себя от окружающего мира.

Оставаясь наедине с хищником.

Ледяной откинулся назад. Не расслабленно, не царственно-вальяжно, как обычно любил сидеть на троне, за пиршественным столом или где угодно. Сейчас в его позе угадывалась напряжённость. Широкая рубаха скрадывала тренированное тело, но я почти видела, как каменеет каждая мышца на груди, на руках тальдена. Вон и на шее вздулась тёмная жилка, и виной тому моя близость. Он замер, будто зверь, цепко следящий за глупой мышкой, добровольно решившейся на самоубийство. Я чувствовала на себе его взгляд. Тяжёлый, давящий, выбивающий из-под ног опору. Так и хотелось от него попятиться, отшатнуться от Скальде. Или от дракона, потому что сейчас в нём было больше звериного, чем людского.

— Если это опять из-за кьёрда… — произнёс он глухо.

— Это из-за меня, — перебила я. Усилием воли заставила себя шагнуть вперёд, к мужу, а не отпрыгнуть назад от дракона, как несколькими минутами ранее от меня отпрыгнул паж. — И из-за тебя. Из-за нас…

— Аня…

И почему всякий раз, когда он произносит моё имя (моё настоящее имя), мне слышится рычание хищника? Мурашки побежали по коже, но я тут же велела им отложить забег и не отвлекать меня от важного разговора.

— Иногда мне хочется сдаться. — Ещё один шаг, в золотой круг, очерченный догоравшей на письменном столе свечой. Она выхватила из тьмы моё лицо, наверняка бледное, с пятнами лихорадочного румянца на щеках. Его же по-прежнему окутывал полумрак. — Плюнуть на всё и сбежать. Домой на Землю. Но не потому, что боюсь Древней или это вашей войны с зомбиколдунами. Я боюсь другого. Что так будет всегда: лёд в твоём сердце и в глазах, когда ты смотришь на меня. Вот как сейчас… Я боюсь тьмы, что поселилась в тебе из-за меня.

— Если боишься, тогда почему пришла?