— Это ваше право. Только пока еще — что?

Масик взглянул на жену, скорее всего это была именно жена и сказал тихим, очень отчетливым голосом:

— По слухам, уже к утру немцы будут в городе и надо срочно уезжать. Если у вас есть куда, я вам советую… просто вы мне сильно помогли, и я вас должен отблагодарить… помимо так сказать…

И Шаров вдруг вспомнил… паника пятнадцатого октября сорок первого года… где-то он читал о ней, явно не в учебнике истории… может быть, в воспоминаниях кого-то из москвичей, переживших то время… он точно не мог сказать…

— Вы бежите… — сказал он тихо мужчине.

— Нет, но… — смутился тот, — совсем нет, просто опасно, понимаете… — его слюна попала Шарову на щеку. Вновь взвыла сирена и женщина замахала руками.

— Едем, едем, — закричала она.

— Нам пора, — виноватым тоном сказал мужчина, обежал машину, открыл перед женой пассажирскую дверь. Она села на сиденье, а до Шарова долетел пряный аромат ее духов — бергамот, кориандр, жасмин… «Красная Москва» — вдруг подумал Шаров.

— Вы же по Большой Черкизовской поедете? — вдруг спросил Шаров. — На восток…

— Вообще-то по Энтузиастов…

— Мне срочно нужно на стадион Локо… Имени Сталина. Срочно. У вас есть немного места сзади. Я как раз влезу, — он указал на мизерный промежуток между горой вещей и окошком. Втиснуться туда было практически невозможно, но другого выхода он не видел.

У мужчины слегка расширились глаза.

— Так значит… это вы… простите, я все терялся в догадках, вы это или не вы…

— Я, — твердо сказал Шаров.

— Э… Емельянов… — мужчина чуть приподнял глаза к темному небу, будто выискивая там позабытое имя. — Кажется… Андрей?

— Точно.

— Но…

— Так получилось… — Шаров развел руками. — Длинная история…

Мужчина понимающе кивнул. У всех, кто сейчас находился, а особенно — покидал столицу, история наверняка, была не менее длинной.

Он открыл водительскую дверь и нагнулся к своей спутнице. Их разговор Шаров не слышал, но вдруг пассажирское стекло опустилось и дама, повернувшись к нему, сказала:

— Андрей Емельянов? Это правда вы? Что же вы сразу-то… — в ее тоне чувствовалось неподдельное восхищение. — Я болела за вас три года назад! И не только я, да Масик?

— Совершенно верно, Сонечка. У нас даже где-то был календарь с фотографией и автографом, помнишь?

— Точно! Мы купили его на стадионе за двадцать пять рублей! Масик, нужно сходить и забрать этот календарь!

— Я… кажется… положил его в чемодан… — умоляюще сказал мужчина.

— Тогда хорошо… я не переживу, если мы его забыли… Андрей, так вам нужно на стадион?

— Да, срочно нужно, — кивнул Шаров.

— Конечно, конечно, — быстро проговорила она. — Наверное, у вас там остались… вещи, документы, медали…

— Медали… — повторил Илья. В горле у него пересохло, он оглядывался по сторонам, каждую секунду ожидая, что из-за угла вот-вот появится патруль.

— Садитесь, конечно. Нам же по пути, Масик?

— Ну… там рядом, шоссе Энтузиастов и…

— Большая Черкизовская, — подсказал Шаров.

— Да, там совсем рядом, дорогая.

— Тем более!

Илья нажал кнопку на ручке двери, плотно упакованные вещи начали съезжать наружу, и он с размаху впечатал плечом эту угрожающую конструкцию, надавил, с трудом подался, помогая ногой протиснуться в тесное пространство и наконец, когда каким-то чудом он там поместился, с силой захлопнул дверь.

— Ну как, влезли? — с тревогой спросила женщина. — Так много вещей… мы не ожидали, что столько наберется. И главное, куда ни глянь, все нужно… — она вздохнула.

— В тесноте, да не в обиде, — сглотнув, произнес Шаров.

— Вот и я говорю, — она раскинулась на переднем сиденье.

— Включи печку, Масик, а то мы сейчас околеем. И поехали уже, пока выедем, уже светать начнет.

Мужчина кивнул, завел автомобиль и после недолгого разогрева, вырулил на темную, почти неразличимую дорогу.

Шаров смотрел в окошко. Только теперь, когда салон начал нагреваться, он почувствовал, как замерз. Если бы не пальто, которое дала ему Света… он бы точно околел.

Его потянуло в сон — разогретый воздух опьянял. Машину покачивало, женщина то и дело задавала какие-то вопросы или просто без умолку говорила — он отвечал словно во сне, что-то про бег, про соперников, про то, где он все это время был…

Что⁈

Илья дернулся, будто ошпаренный — сундук слева ударил его по голове.

— Вы так все красочно описываете! — сказала женщина. — Жаль, что все это сон…

— Сон? — быстро спросил Шаров, он попытался понять, где они едут, но кроме невероятного количества людей по обеим сторонам дороги ничего не различил — люди шли молча и угрюмо — с котомками, вещмешками, колясками и сумками, кто-то нес детей на руках, кто-то, обессилев, садился прямо на асфальт и замерев, смотрел в одну точку перед собой.

— Господи, — прошептал он.

— Вы сказали, что видели сон… что мы выиграем войну…

— Да, — быстро ответил Шаров. — Видел…

— Но почему так долго? Я думала, мы победим уже в декабре? Почему целых четыре года?

— Дорогая, это же просто сон, — успокоил ее муж.

— Да, — устало согласилась она. — И все равно…

— Кажется, мы уже рядом, — вдруг сказал мужчина. — Смотрите, где вам лучше?

Шаров снова посмотрел в окно, но даже намека на то, что он узнает местность, не было. Невзрачные дома, утопающие в темноте, серые кибитки, мрачные избы, овраги и заборы — на вид это был край города. Однако стадиона нигде не было видно.

— А где же стадион? — вырвалось у него.

— Вы не помните? С другой стороны, — ответил мужчина. — Вон там, за холмом и деревьями. Не узнаете?

— Точно… — спохватился Шаров. — Тогда здесь.

Автомобиль остановился. Он открыл дверь и холодный воздух нырнул под воротник. Сразу же кто-то крикнул из толпы на обочине:

— Эй, возьмите, тут женщина с ребенком, возьмите их!

— Спасибо, — сказал он, обращаясь к чете, но ответа не последовало, — Сонечка уставилась в окно, явно не желая брать попутчиков.

— Возьмите их, — твердо сказал он, глядя как изможденная девушка, прижимая к груди ребенка, бредет, пошатываясь, мимо.

— Масик… — медленно