автор также переложил на персидский язык санскритский эротический трактат «Кока-шастра», назвав его «Услада от женщин» (Лаззат ан-ниса) и украсив стихами собственного сочинения.

Судя по тому, что в предисловии к «Книге попугая» отсутствует посвящение правителю, Нахшаби не принадлежал к числу придворных литераторов. И все же написание Тути-нама вызвано просьбой одного из вельмож, который рассказал автору о предшествующей обработке того же сюжета, переложенного «с языка индийского на язык персидский». Однако эта обработка, судя по отзыву заказчика, не отвечала требованиям хорошего литературного вкуса: «Ко всем правилам красноречия составитель отнесся с полным пренебрежением, и посему читатель не достигает при чтении своей цели, то есть наслаждения, а у слушателя ускользает та услада, к которой он стремится» (здесь и далее перевод Е.Э. Бертельса). По утверждению автора, из-под его пера вышло произведение, способное удовлетворить и вкус вельможи, и вкус простолюдина, то есть не слишком сложное и вычурное, но и не слишком простое и безыскусное. При этом Нахшаби цитирует изречение Пророка: «Лучшее из дел – это середина». Свой вклад в обработку сюжета составитель Тути-нама описывает так: «Мною было составлено пятьдесят два рассказа в новой обработке, были сочинены новые притчи и повествования. Если рассказы были бессвязны, я придавал им связь, вступления и заключения каждого из них я украшал и разнообразил. Некоторые безвкусные рассказы заменил другими и таким образом украсил своей рукой эту райскую невесту изящества, эту матрону на троне остроумия, дабы порадовать царей искусства речи».

Сюжет обрамляющей истории «Книги попугая» таков. Уехавший по торговым делам из одного индийского города купец Маймун оставляет с женой Худжасте пару говорящих попугаев и наказывает ей во всем слушаться их советов. В отсутствие мужа жена влюбляется в некоего царевича и желает ночью отправиться к нему на свидание. Она спрашивает совета у самки попугая, и та начинает отговаривать ее от греховного поступка. Разгневанная хозяйка бросает птицу оземь, и та погибает. Женщина обращается за советом к попугаю, и хитроумная птица, стремясь избежать печальной участи, решает не давать советы, а рассказывать истории, которые бы соответствовали настроению хозяйки, но не позволяли бы ей уйти из дому. В течение пятидесяти двух ночей попугай удерживает женщину подле себя занимательными рассказами, в конце каждого из которых он сообщает ей, что она может отправиться на свидание. Однако время потеряно, так как наступает утро. Завершается каждая глава, за исключением последней, одним и тем же четверостишием:

Нахшаби сегодня ночью собирался

Повидаться с другом нежным и прекрасным,

Только утро помешало это сделать:

Всем влюбленным утра вестник – враг ужасный.

По возвращении домой купец выслушивает от попугая рассказ о греховных помыслах хозяйки, отпускает птицу на волю и казнит изменницу-жену. После этого, разочаровавшись в мирской жизни, купец становится отшельником.

Как и в других обрамленных повестях, вставные рассказы в Тути-нама служат замедлению какого-либо действия, в данном случае попугай удерживает жену от совершения греха и спасает собственную жизнь (ср.: сказки «Тысяча и одна ночь»). По мнению исследователей, многие сюжеты вставных рассказов «Книги попугая» восходят к древнеиндийским обрамленным книгам, таким как «Панчатантра» и «Двадцать пять рассказов Веталы», а также имеют арабское и персидское происхождение.

Сюжет обрамляющей истории имеет аналог в древнеиндийской традиции – это сочинение «Семьдесят рассказов попугая» (Шукасаптати), однако считается, что первоначальная редакция книги-прототипа утрачена. Несмотря на то, что автор недвусмысленно указал, что пользовался персидской обработкой старого индийского сюжета, долгое время полагали, что Нахшаби был первым переводчиком «Семидесяти рассказов попугая» непосредственно с санскрита. Однако в 70-е гг. ХХ в. была обнаружена рукопись, которая указывала на то, что перевод книги на персидский язык был уже сделан ранее, в самом начале XIV в. Эта рукопись, к сожалению, дефектная (лакуна посередине и отсутствие конца сочинения – с сорок девятого рассказа), носила название «Книга попугая. Самоцветы ночных бесед» (Тути-нама. Джавахир ал-ас– мар). Автор этой версии некий ‘Имад б. Мухаммад ан-Наири (или ас-Сагари), как и Нахшаби, жил в Индии и посвятил книгу делийскому правителю Ала ад-Дину Мухаммад-султану (1296–1316). Известный отечественный иранист О.Ф. Акимушкин убедительно доказал, что это и есть сочинение, которое «один вельможа» предложил Нахшаби для переделки. Ученый также продемонстрировал, в чем состояла суть новой обработки сюжета. Автор новой версии книги не только творчески отредактировал вариант предшественника, устранив повторы и длинноты, но и включил в свое произведение рассказы собственного сочинения, а также заменил все стихотворные цитаты своими четверостишиями, помеченными именем Нахшаби, упомянутым, как правило, в первой строке. В заключительной главе книги помещено большое стихотворение в форме кыт ‘а, содержащее самовосхваление автора и дату окончания Тути-нама – 730 г.х. (1330).

Как и другим обрамленным повестям, «Книге попугая» суждена была долгая жизнь. После Нахшаби эту сюжетную рамку использовали не только в персидской литературе, но и в других традициях. Уже спустя два столетия, при Великом Моголе Акбаре, язык произведения стал казаться чересчур сложным, поэтому в новой версии литератора и историка Абу-л-Фазла б. Мубарака (1551–1602) стиль был значительно упрощен. Но и этот вариант вытеснила еще более упрощенная редакция, принадлежавшая перу могольского принца Мухаммада Худаванда Кадири (1615–1659), старшего сына великого Шах-Джахана и старшего брата Аурангзеба, будущего императора Индии. Именно эта сокращенная версия (35 вместо 52 ночей, 38 рассказов вместо 83) и получила широкое распространение на Востоке и на Западе: появились ее переводы на турецкий, хинди, бенгали, пушту, узбекский, туркменский и другие восточные языки, а также на английский, немецкий, французский и русский. Полная русская версия перевода была выполнена в 1915 г.

Суфийская агиография

К жанру биографической прозы принадлежит огромный свод жизнеописаний выдающихся суфиев «Дуновения дружбы из чертогов святости» (Нафахат ал-унс мин хазарат ал-кудс) ‘Абд ар– Рахмана Джами, написанный в 1476/77–1478/79 г. и содержащий 618 биографий, в том числе 34 биографии известных женщин-подвижниц. Сочинению предпослано большое вступление, в котором Джами разъясняет суфийскую терминологию. При составлении свода Джами опирался на традицию, заложенную известным трудом одного из лучших знатоков мистической теологии ‘Абд ар-Рахмана ас-Сулами (ум. 1021) «Разряды суфиев» (Табакат-и суфийа), состоявшим из ста биографий известных суфийских деятелей, расположенных по хронологическому принципу в пяти разрядах. Впоследствии «Разряды суфиев» были дополнены ‘Абдаллахом Ансари в не дошедшем до нас расширенном переводе с арабского языка, носящем то же название. Традицию продолжил Фарид ад– Дин ‘Аттар в «Антологии святых» (Тазкират ал-аулийа) (XII в.), существенно увеличивший количество жизнеописаний. Хотя Джами прямо не говорит, что использовал материалы труда ‘Аттара в своих жизнеописаниях, а указывает на то, что опирался главным образом на свод Ансари,