а затем придавили пыхтящей тушей, лишив возможности двигаться. Острый край пуговицы на его форме больно уткнулся в грудь, а резкий запах ударил в нос – две эти детали окончательно завершили возвращение Флори в прошлое: в ту самую ночь, когда Кормонд Тодд появился в ее камере.

Полгода назад он служил обычным следящим и стоял в оцеплении фамильного дома, отгоняя зевак, слетевшихся на новость о гибели владельцев. В их первую встречу Тодд преградил Флори дорогу и заявил:

«Туда нельзя, госпожа».

«Это мой дом», – едва сдерживая слезы, промолвила она.

«Он закрыт, пока ведется следствие», – сухо ответил он, даже не пытаясь выказать сочувствия.

«Нам с сестрой негде жить».

«Мне жаль», – сказал он дежурно. Слова ради слов.

После сестер-сироток отправили в приют. Там произошла вторая встреча с Тоддом. На сей раз, явившись в одиночку, он вел себя дружелюбнее и задавал совершенно бестолковые и путаные вопросы. Флори забыла, что у нее спрашивали и что она отвечала, но запомнила мелкие детали того разговора. Кормонд волновался, от чего потел и постоянно поправлял воротник мундира; изучал ее сальным взглядом и ни разу не посмотрел в глаза. Скрежет его голоса был невыносим, но особенно гадко звучало обращение «сестрица Гордер», похожее на утробное рычание. Прощаясь, Кормонд положил руку ей на плечо и пообещал во всем разобраться.

Их третья встреча снова произошла на пороге фамильного дома. Когда Флори открыла дверь, именно голосом Кормонда прозвучало обвинение в подлоге; именно он скрутил ей руки и затолкал в служебную машину, приковав к специальному кольцу в потолке. Пока напарник гнал автомобиль, Кормонд сидел рядом с арестованной, упиваясь своей мнимой властью. Он покрутил перед ней ключом от кандалов, а потом произнес:

– Я могу отпустить тебя, если захочешь.

Она кивнула, не осознавая, что следящий предложит в обмен на освобождение. Когда липкая рука скользнула ей под юбку, Флори резко дернулась, ударив Тодда локтем в нос. Он коротко гикнул и уронил лицо в ладони. Сквозь пальцы просочилась кровь, он судорожно попытался вытереть ее, но лишь размазал по физиономии. Следящий за рулем не удержался от комментария.

– Кормонд, тебя побила закованная девушка? Ну и ну. – В словах следящего читалась усмешка, от которой Тодду окончательно снесло голову.

Поздней ночью он открыл камеру.

– Заглянул, чтобы пожелать тебе сладких снов, сестрица Гордер, – прорычал он, стараясь говорить тихо.

– Госпожа Гордер, – поправила она. В ее ситуации это звучало глупо, однако она хотела сказать что-то наперекор и проявить гордость.

– Какая же ты госпожа? – Он криво ухмыльнулся. Флори медленно поднялась, чтобы не смотреть на Тодда снизу вверх. – В тюрьмах никаких господ нет. А ну иди-ка сюда!

Ему хватило пары шагов, чтобы оказаться рядом. Он схватил ее и припечатал к стене, чтобы подавить сопротивление. Флори попыталась извернуться, вырваться из крепких рук. В какой-то момент ноги подкосились, и она сползла вниз, неудачно наткнувшись щекой на острый край пуговицы-ромба. Боль придала решительности, и Флори со всей силы ударила следящего по колену. Что-то хрустнуло – а в следующий миг Тодд повалился назад. Она рванула из камеры прочь и в коридоре налетела на дежурного следящего, прибежавшего на шум.

Тодд обвинил ее в попытке сбежать, однако его сослуживцы прекрасно понимали, что произошло на самом деле. Последующие дни, проведенные за решеткой, Флори слышала обрывки разговоров и ловила любопытные взгляды. Все знали о поступке Тодда и обсуждали его с ехидством, насмешкой, глумлением… но без всякого сочувствия к его несостоявшейся жертве. На нее ходили посмотреть, будто на диковинного зверя в клетке: «А вот и представительница семейства Гордер, несговорчивая особь, дважды поколотившая Тодда. Ха, ну и слабак этот Тодд, а еще метит в командиры!»

С тех пор Флори боялась следящих как огня, в каждом из них видя мстительного, озлобленного и униженного Тодда.

Воспоминания пронеслись в голове за долю секунды – яркие вспышки, пробуждающие подавленную ярость. Снова оказавшись в своем кошмаре, она отчаянно вцепилась в мундир следящего, а затем истошно закричала. Когда к губам прижалась липкая, потная ладонь, Флори впилась в нее зубами. Тодд отдернул руку и ею же нанес удар. Щеку опалило резкой болью, от которой перехватило дыхание. Флори перекатилась на колени, чтобы подняться, но тяжелая туша навалилась сверху, прижав к полу. Железная хватка сдавила горло, помешав снова закричать.

– Тебе никто не поможет, – прошипели ей в ухо. – Они будут держать тебя, если я им прикажу.

Флори стиснула в дрожащих пальцах последнюю надежду на спасение и заставила тело расслабиться. Когда она обмякла, Тодд подорвался. Может, он и впрямь испугался, что не рассчитал силы и придушил ее. Даже если так, в нем говорило не осмысление совершенного ужаса и даже не жалость. Флори нужна была ему живой – лишь это встревожило его, заставило проверить пульс на ее левой руке, совсем позабыв о правой. Миг – и в шею рядом со старым шрамом вонзилось острие ромбовидной пуговицы. Флори незаметно оторвала ее, когда укусила Тодда, а теперь, вложив в удар все оставшиеся силы, измученно наблюдала, как он с воплем вытаскивает пуговицу из-под кожи, как кровь капает на его мундир.

Шрамы – это отметины уязвимых мест, и она ударила туда, используя свой единственный шанс. Рана была неглубокой, но Тодд испугался по-настоящему. Прижав ладонь к шее, он выскочил из камеры.

Дверь клацнула замками, словно пасть чудовища, поглотив жертву и заключив ее в темном чреве камеры. Сейчас это показалось Флори освобождением. Она медленно выдохнула, чтобы унять бешено колотящееся сердце, и скользнула взглядом вниз, на пол, где остался лежать окровавленный кусок металла – уже не оружие, способное нанести увечья, а деталь уродливой формы.

Флори закрыла глаза и вдруг осознала, что больше не боится ни синих мундиров, ни их ромбовидных пуговиц.

Флори ждала, что за ней придут, как только Тодд доложит, что заключенная напала на него. Если ему удалось замять дело, будучи простым следящим, то командирский статус закрепил за ним привилегии, и на этот раз она так просто не отделается. Когда тревожное ожидание стало невыносимым, перед камерой возник следящий – кривоносый тип с красными от недосыпа глазами. Загремела связка ключей, лязгнул замок.

– Выходите, госпожа Гордер.

Она замерла в растерянности и пробормотала:

– Я думала, в тюрьме нет господ…

Следящий растерянно пожал плечами и распахнул дверь шире, пропуская Флори. За ночь ее ноги отекли, ссадины и ушибы налились ноющей болью. Ковыляя по коридору, она спросила, куда они идут.

– За вами пришел друг.

Сердце замерло при мысли, что Дарт