именно себя отнести. У Макса больше фильтра, но иногда он безумен в своих поступках… – Леви чуть ли не прикусывает свой язык, чтобы не заговорить дальше.

– Что?

– Иногда у меня такое ощущение, что он хочет помочь каждому человеку на нашей планете. – Произнеся это, Леви задумывается. – В общем, мы втроем очень разные, и я бы никогда не подумал, что у меня будут такие друзья, как они. Наверное, это круто, когда вы совершенно не похожи, но все равно можете найти множество точек соприкосновения.

Я размышляю над его словами, и почему-то мне в голову приходит папа. Мы с ним очень разные, но имеется ли у нас хоть одна точка соприкосновения? Может, иногда люди настолько не подходят друг другу, что не спасает даже то, что они родственники?

– Да, наверное, – отвечаю я потерянно.

– Все в порядке?

– Да, все прекрасно. – Я целую его в шею.

– Я отвезу тебя, поэтому ты останешься лежать здесь еще как минимум десять минут. Мне еще нужно поцеловать тебя на моем балконе. Я мечтал об этом слишком долго, чтобы ты ушла из этой квартиры, не побывав на нем, – серьезно произносит Леви, словно зачитывает протокол.

– Ваши требования слишком серьезны, но мне придется с ними справиться. – Я пробегаю руками от его плеч вниз по позвоночнику, обхватывая за талию, которая намного у'же плеч. У него всего еще идеальное телосложение пловца. – Ты плаваешь?

– Да, каждый день перед работой. Но не сегодня, потому что я заменю вид физической нагрузки. – Его рука блуждает по моей пояснице, когда он устраивается между бедер. Голова идет кругом, когда Леви проводит костяшками пальцев по груди, а все ответы на ранее сказанные слова прерываются властным поцелуем.

* * *

Как и ожидалось, я опаздываю на занятия. Валери встречает меня хмурым видом, постукивая ногой. На ней солнцезащитные очки, хотя на улице нет ни намека на солнце. Теплая майская погода испарилась, уступив место привычному ветру и противной мороси.

Мы поднимаемся по лестнице академии, а она все еще пребывает в своем пляжном образе.

– Может, снимешь очки?

– Ага, – произносит она, морща нос.

Валери медленно снимает очки, а я непроизвольно ахаю от увиденного. Что с ней, черт возьми? От виска до левого глаза тянется огромный синяк фиолетового цвета. Она нервно прикрывает его волосами, но я не даю ей этого сделать.

– Прежде чем ты устроишь допрос, я скажу: это была просто дверь. Клянусь. Это случилось прямо перед нашим вчерашним разговором по фейстайму, поэтому я показывала только один глаз.

Если бы я не знала ее так хорошо, то поверила бы каждому слову. Потому что она действительно так убедительно говорит, что даже детектор лжи не среагировал бы на изменение ее пульса.

– Ты врешь мне, Валери.

– Нет!

– Да.

Мы ведем битву взглядов, в которой нет равных нам обоим.

– Говори, – не прерывая зрительного контакта, приказываю я.

– Я все сказала, – с прежней уверенностью отвечает она, сжимая кулаки.

– Пожалуйста. – Я касаюсь ее руки в успокаивающем жесте.

– Нечего говорить, Аннабель. Ты либо веришь мне, либо нет. – Валери выдергивает свою руку и быстрыми шагами уходит в раздевалку.

Я всегда верю ей. Но не сегодня. Не тогда, когда я не первый раз обнаруживаю на ней синяки. Не тогда, когда она стоит и врет мне в глаза, скрываясь за очками или глупыми шутками, как в прошлый раз.

Имею ли я право судить лишь по косвенным доказательствам? Могу ли вмешиваться в чужую семейную жизнь? И что самое главное, не будет ли потом слишком поздно что-то предпринимать?

Валери не разговаривает со мной целый день. Даже то, что нам с Лиамом дали главные роли, не принесло мне должного счастья, потому что впервые за шесть лет моя подруга отводит взгляд. Лиам тоже ведет себя странно. И мне кажется, что я лишняя со своим праздником жизни.

На работе дети встречают меня самыми яркими улыбками, которые отгоняют тревогу. Мы прогоняем несколько раз их программу для благотворительного вечера, и я просто не могу не гордиться ими. Даже если все движения не такие четкие, как нужно, они восполняют их своей энергетикой. Каждый зритель просто влюбится в них.

Оливия задерживается со мной еще на некоторое время, потому что нам нужно отрепетировать выход и партию, которую мы вместе с ней будем танцевать в самом начале детского выступления.

Мне не хотелось никого выделять, но если объективно и без лишней симпатии оценивать уровень подготовки, то у Оливии он намного выше. Это удивительно, ведь она раньше никогда не занималась балетом, чтобы так естественно себя чувствовать. Многие дети в группе тоже смотрят на нее с восхищением, я не вижу зависти, что очень меня радует.

– Миссис Янг сказала, что скоро мы с Марком будем жить в новом доме.

Мои ноги прирастают к полу, а руки так и застывают в четвертой позиции. Оливия смотрит на меня глазами лани, а в моем горле образуется ком размером с мяч для боулинга. Я знала, что когда-то это произойдет, но надеялась… На что? На то, что государство позволит студентке удочерить двоих детей?

Я должна быть рада, что им так быстро нашли семью. Но, к своему стыду, мое сердце с болью кровоточит.

– Да? Ты рада? – произношу я, отворачиваясь в сторону и быстро вытирая слезы в уголках глаз. – Вам с Марком будет весело, милая. – Мои губы дрожат на последних словах.

– Бель, у тебя опять болит коленка? Не плачь, она пройдет. – Оливия поглаживает своей маленькой ручкой мою ногу, и я до крови прикусываю щеку, чтобы не разрыдаться перед ней.

– Все в порядке, теперь она точно пройдет. – Я заключаю ее в объятия и надеюсь, что смогу сделать это еще раз.

Жизнь странная вещь: в одну секунду ты счастлив, а в следующую у тебя случается паралич всех частей тела.

Глава 44

Леви

Сегодня огласили результаты тендера. Выбор был сделан в пользу GK Group, и, если говорить без лишней скромности, я не удивлен. Мы лучшие на рынке, и эта репутация зарабатывалась годами сначала отцом, а затем изо всех сил поддерживалась мной. Сейчас, смотря через совершенно другую призму, я понимаю, как много сил было вложено папой. Да, его часто не было дома, и мне действительно не хватало общения с ним. Но, может, я был слишком строг к нему? Он продолжал работать для моего будущего, хотя мог опустить руки и пустить все на самотек из-за потери любимой женщины.

Я еле пережил шесть лет без Бель, хотя она