А я мог только думать и догадываться, какие силы воздействовали на него, и хотелось не раз тут закричать фразой из «Ревизора» Гоголя: «А судьи кто?» – и добавить свой наболевший и отчаянный вопрос: «Где правовая демократическая система? Где независимые суды? Где суды присяжных?»

Я заглядывался в селе Онгудайское часто на небо и, слушая рокот вертолетов среди гор, ждал и жду, когда прилетит Президент. В интернете размещена его фотография, как он ловит рыбу с Берлускони. Здесь одна из его резиденций. Или, скорее всего, думал я, стратегический центр Верховного главнокомандующего, отвечающего за судьбу страны от внешних военно-политических угроз. Он имел возможность управлять отсюда Воздушно-космическими силами Российской Федерации, и даже всем потенциалом армии великой страны и государства, такого, как Россия.

Местные жители, по большому секрету, мне рассказали, что здесь у него и дача для отдыха, или правильнее назвать – база отдыха Газпрома. И совсем недавно, буквально только что, сюда прилетали обе дочери Президента, и я готов был встретиться и с ними. Мне показали дорогу туда, которую ласково местные жители называют «путинкой».

Я наизусть читал «Богородицу» и «Отче наш». Я молился вслух:

– Господи! Помоги! И сделай так, чтобы я сумел рассказать Президенту, какие бесы убивают Пензенскую губернию! Как живет и процветает в ней Велиар, злой и вонючий подонок!

И тут пошел гул, как прогремел орудийный залп, словно взорвался оружейный склад. Загудели телевидение, интернет, все средства массовой информации – обсуждали арест Пензенского губернатора Ивана Чернореченцева и сенатора, владеющим Пензенским фармацевтическим заводом «Биосинтез» – господина Шплинта. И я закричал:

– Господи! Ты есть! И ты услышал мои молитвы!

Конечно, я не знал всей правды их ареста, как и многие россияне вряд ли ее знают до сих пор. Но был уверен, что состоялось правильное и долгожданное решение Главы государства. Как нельзя вовремя. Пока я собирался рассказать российским жителям, а может и всему миру то, о чем вы сейчас читаете, одну из историй окаянных и ужасных дней жизни Велиара, его слуг и господ, как часть ее начала уже сама всплывать.

Когда вся страна стала бороться с COVID-19, то выяснилось, что больные сахарным диабетом более других уязвимы перед страшной пандемией. И здесь, на моей малой родине, они выстроились в очередь за инсулином. Некоторые из них тут же падали и умирали, как в блокадном Ленинграде, а родственники спрашивали себя и других: почему так ужасно и несправедливо умирают наши близкие и именно здесь, в родном городе, в нашей области, где стоит и функционирует фармацевтический завод «Биосинтез». Он же производит и выпускает инсулин для этих самых больных сахарным диабетом. Для моих земляков, многие из которых работали и работают на пресловутом заводе. А мы, все остальные, дышим его выбросами и выхлопами, молчим и терпим, только чтобы завод продолжал выпускать продукцию для людей, сильно нуждающихся в ней.

Я имел косвенное отношение, если можно так выразиться, к недобросовестному сенатору и одиозному бизнесмену. Наверное, поэтому испытывал горячую волну прилива возмущения и негодования от новоиспеченных буржуев, к кому я относил и миллиардера Шплинта, и горячую волну радости от справедливого его ареста.

14

Я начал вспоминать еще совсем недавние времена, когда нашей губернией управлял Бочарников Василий Кузьмич. Не без помощи его, так говорили многие, Борис Шплинт станет владельцем Пензенского фармацевтического предприятия «Биосинтез». А потом – тестем знаменитого, а сейчас, известного уже на весь мир тенора Николая Даскова. И Кузьмич, пользуясь связями со Шплинтом, мог организовать приезд Коли Даскова в период предвыборной кампании в свою или в нашу область. Я не случайно, видно, оговорился – «в свою», потому что наша земля стала как для одного, так и для другого губернатора вотчиной. Они присваивали себе право собственника на нее, обладая иммунитетом, где принадлежала им административная и судебная власть, и нежелание отчислять деньги на решение социальных вопросов. Словно мы попадали в феодальное общество, где кресло губернатора – Клондайк для пополнения личного бюджета и валютных запасов зарубежных счетов…

Тем временем, Николай Дасков, в угоду Кузьмичу, давал благотворительные концерты для всех зрителей, кто сумел попасть на его выступления. И я тоже оказался в их числе с пригласительным билетом. Многие хорошо запомнили, что здесь скрывался хитрый ход – пропаганда и реклама губернатору, желавшему продлить свое пребывание на должности, чтобы сохранить полномочия областного бонзы. Вспоминаю, как это было?!.. Николай неожиданно прерывал свое выступление и признавался, что совсем недавно пил с Василием Кузьмичом пензенский «Золотой петушок», и тот, мол, – губернатор-то – вот такой мужик! – и он поднимал вверх большие пальцы каждой руки, сгибая другие в кулачки – пожалуй, так и можно описать увиденное лицемерие.

Происходило все в небольшом районном здании бывшего дома культуры, уже несуществующего часового завода. Он когда-то производил часы «Кукушка», что, видно и «накуковала» печальный исход своего производства.

Тогда я и воспользовался случаем, чтобы через молодого зятя Шплинта передать свой литературный опус Максиму Галкину, известному сатирику и юмористу. Так, на всякий случай, а вдруг из этого что-то выйдет, и рукопись выстрелит – надеялся я на лучшее… Не выстрелила…

– Хорошо, я обязательно передам! – заверил меня Николай перед тем, как мы расстались.

…Слушания по делу Маскаева, обвиненного в изнасиловании своей дочери, будет на время приостановлено. Назначат проведение комиссионной судебно-медицинской экспертизы только потерпевшей. Сомнений в том, что подсудимый способен совершать половой акт, ни у кого не возникло.

Местом проведения повторного обследования девочки станет Пензенское областное бюро – логово Велиара. Я знал, конечно, что так и должно произойти по всем канонам жанра, но все равно воспринял известие крайне болезненно и встретил решение судьи совершенно обескураженным.

Я запланировал выезд в Пензу, чтобы встретиться со Штирлицем и Блондином. Я хотел услышать и обсудить, как избежать в таком случае лжи и подлога.

А адвокат снова направил свои усилия, как добиться от Маскаева признаний. Нам обоим, и мне и адвокату, становилось понятно, что он созрел для откровенного разговора. Но как не странно, дорогие читатели, мы ошиблись в очередной раз. Наскоро обвиненный в изнасиловании тюфяк продолжал и дальше на кого-то и на что-то надеяться. И мы не понимали, если не на следователя Сунина, то на каких других полковников и на какие контролирующие их органы он уповал.

…А сегодня, на судебном заседании Сербенев обратился к подсудимому:

– Подсудимый, встаньте! – Маскаев встал. – Нам есть необходимость назначить вам повторную судебно-медицинскую экспертизу?

И пока судья решал дилемму,