– Я самая счастливая женщина на свете!

Он улыбался и добавлял:

– Которая замужем за самым счастливым мужчиной.

На следующий день они вернулись в Напу, и Ханна, узнав ослучившемся, пришла в восторг. Сабрина послушно выполняла все ее указания ипочти не бывала на рудниках. Теперь она целыми днями лежала в постели илисидела в кресле-качалке, дожидаясь возвращения мужа. Настала осень, и ребенокстал подавать первые, едва заметные признаки жизни. Джон прикладывал ухо кживоту жены, надеясь уловить его движения, но было еще рано.

Однажды поздней осенью раздался сильный стук в дверь.

– На руднике пожар! – крикнули в ночи.

Сабрина проснулась раньше мужа и, сумев сохранить самообладание,высунулась в окно:

– На каком?

– На вашем, мэм, – сказал незнакомец, и она бросиласьодеваться.

Заметив это, Джон властно остановил ее.

– Ты останешься здесь, Сабрина. Не делай глупостей. Ясам справлюсь.

– Нет, я поеду! – До сих пор она никогда не оставаласьдома, если могла чем-то помочь.

Она могла бы кормить мужчин или хотя бы просто быть там, ноДжон был неумолим.

– Нет! Оставайся здесь!

Не говоря ни слова, он быстро поцеловал Сабрину и ушел, аона целых шесть часов металась по дому. К утру стало видно небо, затянутоеклубами дыма. Никаких известий с рудников не поступало, и она не выдержала.Взяв свою машину, Сабрина быстро поехала на рудник, не обращая внимания на то,что Ханна кричала с крыльца:

– Ты убьешь себя! Подумай о ребенке!

Но в этот момент она думала о Джоне. Ей необходимо былоубедиться, что с ним все в порядке; в конце концов, горит ее собственныйрудник! Приехав, она увидела следы сильных разрушений, но Джона нигде не было.Управляющий сказал, что Харт во главе группы спасателей больше часа назадспустился в одну из шахт. Она с ужасом подумала, что ни один из них еще невернулся, и тут воздух сотряс новый взрыв. Сабрина бросилась к шахте и увидела,что спасатели оказались в ловушке. Она тут же метнулась назад и послала дюжинурабочих к ним на выручку. Дым наполнял ее легкие, но, увидев выходящего наповерхность Джона, она успела опуститься на колени и возблагодарить Господа, азатем потеряла сознание. Сабрину отнесли в контору, где до этого она провелатри года, и немедленно послали за врачом. Немного погодя она пришла в себя, иДжон сурово отчитал ее. В сопровождении одного из рабочих он отправил ееобратно. Когда тем же вечером закопченный и пропахший едким дымом Джон вернулсядомой, то уже на крыльце увидел Ханну. Слезы ручьями текли по щекам старухи,когда она сообщила ему страшную весть. Харт немедленно бросился наверх, где внего вцепилась рыдающая, бледная, потрясенная Сабрина. Час назад у нее случилсявыкидыш.

– Я знаю, что никогда больше не смогу иметь детей...

Отчаяние ее было безграничным, и он со слезами на глазахприжал жену к себе, пачкая сажей, которой был покрыт с головы до ног.

– Это врач так сказал?

Она покачала головой и снова зарыдала.

– Тогда не думай об этом, любовь моя. У нас еще будутдети. В следующий раз будешь слушаться... – Джон грустно посмотрел на неесверху вниз.

Ему не хотелось упрекать ее: Сабрина и так убивалась.

Прошло два месяца, прежде чем Сабрина поправилась и вновьстала смеяться его шуткам, а ее глаза утратили выражение неизбывной боли. ЭтотНовый год оказался для них самым трудным, но в январе они вместе поехали вНью-Йорк. Они повидались с Амелией, а на обратном пути остановились в Чикаго,где у Джона было немало старых друзей. И лишь после этого он с немалымоблегчением вновь увидел свою жену счастливой. Его беспокоило лишь то, что онадолго не могла забеременеть, и прошло целых два года, прежде чем она опятьпочувствовала знакомое недомогание. Боясь спугнуть народившуюся надежду, ониизбегали даже говорить об этом. Их браку исполнилось ровно четыре года, иименно в этот день он впервые заметил ее странное состояние. Увидев протянутыйей бокал шампанского, Сабрина позеленела и, пробормотав, что она «съела что-тоне то», поспешно выбежала из комнаты.

На следующий день, когда он попытался ей осторожновозразить, она вдруг расплакалась, вновь выбежала из комнаты, сильно хлопнувдверью, и притворилась спящей, когда вечером он лег в постель. Все это было ипрежде, но у него не было уверенности, что его жена вновь в положении. Какое-товремя он выжидал, а затем, когда сомнения сменились твердой уверенностью,сказал об этом самой Сабрине.

– Думаю, ты ошибаешься. – Она попыталась выставить мужаиз комнаты, делая вид, что читает документы, которые он принес домой с рудника.

Последние дни она стала ощущать скуку.

– А я так не думаю. – Он выглядел довольным и полагал,что имеет для этого все основания.

– Я чувствую себя прекрасно, – сердито заявила Сабрина,выходя из комнаты.

Он снова заговорил об этом лишь вечером, когда они ложилисьспать.

– Не бойся, малышка. Почему бы нам не выяснить это? Ябы поехал с тобой.

Но она покачала головой, и глаза ее наполнились слезами.

– Не хочу ничего знать.

– Но почему? – Придвинувшись поближе, Джон почтинаверняка знал, что она сейчас ответит.

– Я боюсь. А вдруг... – Она не выдержала и разрыдалась.– Ох, Джон...

– Поедем, радость моя. Мы должны убедиться, правда? Наэтот раз все будет прекрасно. – Он ободряюще улыбнулся.

На следующий день они вновь поехали в больницу, и Джоноказался прав. Ребенок должен был родиться в июле. Узнав об этом, они пришли ввосторг, не веря своему счастью. Джон буквально приковал жену к постели, и онаполностью подчинялась ему. Они приехали в Напу в январе, но уже в апрелевернулись в Сан-Франциско, чтобы оставшиеся три месяца дожидаться здесь. Джонхотел, чтобы врачи были под рукой. Несколько раз в неделю он ездил на рудники иобратно. Он купил «дьюзенберг» и специально нанял шофера, чтобы тот катал ее погороду. Джон не хотел, чтобы она сама водила машину. Сабрина жадно ловилановости из Европы. И ее, и мужа всерьез беспокоила угроза надвигающейся войны.Напряжение нарастало, но Джон был убежден, что обстановка разрядится.

– А если нет? – Ранним июньским утром она лежала наогромной кровати и читала ему газету.

Глядя на жену, похожую на большой круглый шар, Джон не могудержаться от улыбки. Он любил гладить ее живот, руками ощущая движениямладенца. Сегодня ребенок был особенно активен. Когда-то, тридцать два годаназад, так же себя вел Барнаби, и Джон все еще помнил об этом. Но сейчас онждал рождения этого ребенка, и ждал с нетерпением. Ему трудно было оставатьсясерьезным и отвечать на вопросы жены о политике.